Новости
ПОЭТИЧЕСКАЯ ВСЕЛЕННАЯ ЕВГЕНИЯ СТЕПАНОВА
Насколько земля единый организм (не говоря – Вселенная) мы не сознаем, увязая в суете повседневности, задавленные необходимой щеповой тщетой собственных заурядных забот; нужно поэтическое слово, чтобы прорваться к осознанному ощущению всеобщего космоса, и Евгений Степанов, наименовав новую книгу, вышедшую в серии «Библиотека «Поэтограда»», «Младший брат травы», демонстрирует меру высокого понимания правды мироустройства.Книга эта – долгая: в ней собраны стихи разных лет, рифмованные и верлибры, свидетельствующие в пользу широты возможностей поэта; не говоря – дара.
И — не пищит сверчок запечный.
И — снова сшит мешок заплечный.
И — мета на стране моей
«Виридианы» вековечной,
Извечных «Окаянных дней».
И — кровь — рекой! — рекой! —
как прежде.
Убийца — в новенькой одежде: —
Жить будет веселей! Огня!
И — государыне Надежде — Я — шут — :
— Гудбай. Прости меня.
И — снова сшит мешок заплечный.
И — мета на стране моей
«Виридианы» вековечной,
Извечных «Окаянных дней».
И — кровь — рекой! — рекой! —
как прежде.
Убийца — в новенькой одежде: —
Жить будет веселей! Огня!
И — государыне Надежде — Я — шут — :
— Гудбай. Прости меня.
«Стихи о Родине» выстроены на лирическом порыве, включающем прозрения (И — кровь — рекой! — рекой! — как прежде), ибо стихотворение написано в 1991 году, и культурологический обширный космос, где испанская, казалось бы, «Виридиана» логично соседствует с «Окаянными днями», коих свидетелями мы становимся вновь и вновь…
Блажен, кто посетил…
Поэт – своеобразный сейсмограф бытия: он улавливает многие события прежде, чем они произойдут, и не вина поэта, что в России события – в основном – носят трагический окрас.
Простота «Цели» оборачивается необыкновенной сложностью: учитывая, насколько люди – заложники обстоятельств, и сколь прерывист пульс нашей жизни; внешне простой стих, вибрирует сложным содержанием, и красиво вспыхивает огнями такой человеческой правды, что трагедия раскалывает читательский мозг:
Блажен, кто посетил…
Поэт – своеобразный сейсмограф бытия: он улавливает многие события прежде, чем они произойдут, и не вина поэта, что в России события – в основном – носят трагический окрас.
Простота «Цели» оборачивается необыкновенной сложностью: учитывая, насколько люди – заложники обстоятельств, и сколь прерывист пульс нашей жизни; внешне простой стих, вибрирует сложным содержанием, и красиво вспыхивает огнями такой человеческой правды, что трагедия раскалывает читательский мозг:
Сейчас мне более полста,
Жизнь часто жжет крапивой.
А цель моя, как день, проста —
Чтоб ты была счастливой.
И чтоб потом, когда пути
Земные оборвутся наши,
Нам вместе по небу идти
И пить из общей чаши.
Жизнь часто жжет крапивой.
А цель моя, как день, проста —
Чтоб ты была счастливой.
И чтоб потом, когда пути
Земные оборвутся наши,
Нам вместе по небу идти
И пить из общей чаши.
Катарсис часто в поэзии Евгения Степанова является следствием совершенной формы, отточенности строк, тех единственных слов, в корневой и необходимой сущности которых не усомнишься.
Поэт – всегда от световой вертикали: и, анализируя свет, его составляющие, его неизбывную силу, поэт рождает высверк афоризма, точно уложенного в краткие слова:
Поэт – всегда от световой вертикали: и, анализируя свет, его составляющие, его неизбывную силу, поэт рождает высверк афоризма, точно уложенного в краткие слова:
свет в душе
и форма света
это формула поэта
и форма света
это формула поэта
Поэт исследует свет, и, сопоставляя опыт бытования на земле с мечтою о правильном мироустройстве, делает интересные выводы, плотно уложенные в строки, чья весомость определяет меру серьезности постижения бытия: как есть… как должно быть:
Планета под названьем «Плохо»,
Где раздражает каждый чих.
И постоянно ждешь подвоха
И от себя, и от других.
И всюду гибельные сети,
И неизбывна волчья сыть.
На этой сумрачной планете
И мне пришлось чуть-чуть побыть.
Но это не моя планета.
Мне хочется обжить скорей
Планету явственного света.
И — стать мудрей. И — стать добрей.
Где раздражает каждый чих.
И постоянно ждешь подвоха
И от себя, и от других.
И всюду гибельные сети,
И неизбывна волчья сыть.
На этой сумрачной планете
И мне пришлось чуть-чуть побыть.
Но это не моя планета.
Мне хочется обжить скорей
Планету явственного света.
И — стать мудрей. И — стать добрей.
…ведь поэзия, заставляя чувствовать на новых, тончайших оборотах и переосмысливать жизнь… могла бы в правильно выстроенном социуме помогать мудреть и добреть; поэзия Евгения Степанова – из этого ряда; боль охватывает от социума, равнодушного к феномену звучащей строки.
Мистическая необходимость – так можно определить суть стихотворения «Третий глаз», где используя интересную метафорику и своеобразные волокна юмора, поэт волхвует:
Мистическая необходимость – так можно определить суть стихотворения «Третий глаз», где используя интересную метафорику и своеобразные волокна юмора, поэт волхвует:
Третий глаз прорастает большой гематомой
Сквозь асфальт толстокожего лба.
Всей земле улыбаюсь, как старой знакомой.
Понимаю любого жлоба.
Сквозь асфальт толстокожего лба.
Всей земле улыбаюсь, как старой знакомой.
Понимаю любого жлоба.
Сильно вспыхивает белая соль стоицизма, столь необходимого, дабы достойно осуществлять жизненный план и верно следовать собственному вектору:
Не одинок.
Один.
Со всеми.
И с Ним — рожденным в Вифлееме.
Ты сам избрал такую жизнь.
Избрал — не жалуйся, держись.
Один.
Со всеми.
И с Ним — рожденным в Вифлееме.
Ты сам избрал такую жизнь.
Избрал — не жалуйся, держись.
Внутренняя концентрация поэта высока; и, не давая себе послаблений, Евгений Степанов открывает новые и новые поэтические горизонты.
Философия бытия прорезается парадоксально, ища единство в противоречиях, целостность – в разорванности:
Философия бытия прорезается парадоксально, ища единство в противоречиях, целостность – в разорванности:
высший уровень речи
молчание
высший уровень молчания
речь
высший уровень скорости
остановка
высший уровень остановки
скорость
молчание
высший уровень молчания
речь
высший уровень скорости
остановка
высший уровень остановки
скорость
Книга интересно выстроена композиционно: в ней – несколько кульминаций, и одна из очевидных – стихотворение, поделившееся названием с целостностью книги:
Я знаю, что слова мертвы,
И дом стал старым, обветшалым.
Но я как младший брат травы
Сроднился с маленьким земшаром.
Дождь? Это здорово. Лучи
Сияют солнечные? Чудо.
Хоть целый день траву топчи,
Траве навряд ли будет худо.
Снег? Обожаю белый снег,
Покрывший спящие равнины.
Трава — снежинки — человек…
Мы все — едины.
И дом стал старым, обветшалым.
Но я как младший брат травы
Сроднился с маленьким земшаром.
Дождь? Это здорово. Лучи
Сияют солнечные? Чудо.
Хоть целый день траву топчи,
Траве навряд ли будет худо.
Снег? Обожаю белый снег,
Покрывший спящие равнины.
Трава — снежинки — человек…
Мы все — едины.
Прозрачная оптика стихотворения словно раскрывает каналы всеприятия бытия, ибо жизнь – слишком щедрый дар, чтобы праздно морщить лоб и криво впадать в депрессию; ибо чаша ее – всегда поднята к солнцу, и снег, отдающий детством, настолько же таинственен, как и трава, будучи младшим братом которой поэт творит свою замечательную вселенную, пространную и много вмещающую, литературные лабиринты совмещающую с бытовыми, сквозь которые просвечивает золотая метафизика; и поэтическая вселенная Евгения Степанова – щедро представлена читателю.
Александр БАЛТИН