Новости
ОБЗОР ЖУРНАЛА «ЗИНЗИВЕР», № 1, 2024
2024.jpg)
…Юмором интереснее обрабатывать неподатливый материал жестокой реальности, интереснее… словно обтесывать грани разочарования и недоумения:Если каша во рту, от природы ты косноязычен,
Преодолеть не пытайся этот порок.
К насмешкам притерпишься скоро,
станешь к ним ты привычен,
Спотыкаясь, бубня перед классом урок.
Но, конечно, если честолюбив, как Буонопарте,
И решил, что порок сей тебе не с руки,
Тогда день напролет повторяй текст,
лежащий на парте,
Набрав себе в рот камешки и черепки.
Преодолеть не пытайся этот порок.
К насмешкам притерпишься скоро,
станешь к ним ты привычен,
Спотыкаясь, бубня перед классом урок.
Но, конечно, если честолюбив, как Буонопарте,
И решил, что порок сей тебе не с руки,
Тогда день напролет повторяй текст,
лежащий на парте,
Набрав себе в рот камешки и черепки.
Так, перекатывая в памяти действительность, разворачивающуюся разными свитками, творит Валерий Скобло, чьими стихами открывается 1 номер «Зинзивера», собственную реальность.
Цветы, собранные Светланой Еремеевой, раскрываются лепестками чувств и необычных сопоставлений, огнем психологического постижения бытия, часто оказывающегося более сложным, нежели способен представить человек:
Цветы, собранные Светланой Еремеевой, раскрываются лепестками чувств и необычных сопоставлений, огнем психологического постижения бытия, часто оказывающегося более сложным, нежели способен представить человек:
Летит незримый аромат
Из глубины ночной тиши
Передвигаются неслышно
Тычинок острые шипы
И лепесток за лепестком
Пересекаются незримо
Мои мечты
Твои мечты
Грядущее необратимо…
Из глубины ночной тиши
Передвигаются неслышно
Тычинок острые шипы
И лепесток за лепестком
Пересекаются незримо
Мои мечты
Твои мечты
Грядущее необратимо…
Глобальные вспышки мысли демонстрирует, используя манеру лапидарной метафизики, Михаил Кузьмин:
Кто-то сказал,
что небытие — это
старший брат бытия.
Почему старший?
Я полагаю,
что младший.
И не брат,
а просто сосед
по Вселенной.
что небытие — это
старший брат бытия.
Почему старший?
Я полагаю,
что младший.
И не брат,
а просто сосед
по Вселенной.
…Сложно истолковать небытие, но логичная связь его с бытием очевидно подразумевает сложные космические игры, блики которых так тонко улавливает поэт.
Могучей энергией заряженные стихи Сергея Попова вспыхивают солнечной необычностью, даже если содержание стихотворения тяжело — вспыхивают, давая упругую фактуру поэтической плоти — со множеством метафор и необычных эпитетов:
Могучей энергией заряженные стихи Сергея Попова вспыхивают солнечной необычностью, даже если содержание стихотворения тяжело — вспыхивают, давая упругую фактуру поэтической плоти — со множеством метафор и необычных эпитетов:
На расстоянии вытянутой руки —
страсти-мордасти, бешеные грехи,
пляски сосудов, ярый мотор на слом —
точно в какой кунсткамере под стеклом.
Солнечный заяц сквозь кучевую мглу
бесцеремонно прыгает по стеклу.
И несусветным прыгающим огнем
всей экспозиции выпотрошен объем.
страсти-мордасти, бешеные грехи,
пляски сосудов, ярый мотор на слом —
точно в какой кунсткамере под стеклом.
Солнечный заяц сквозь кучевую мглу
бесцеремонно прыгает по стеклу.
И несусветным прыгающим огнем
всей экспозиции выпотрошен объем.
Туго-веревочно закрученные, упруго-пульсирующие стихотворения Сергея Бирюкова загораются радужно-радостными оттенками на солнце духа:
Москва — Пекин
летим-летим
Бейджин Бейджин
бежим-бежим
в метро просторно
и светло
как будто небо
подошло
как будто солнце
мимо туч
бросает
в подземелье луч…
летим-летим
Бейджин Бейджин
бежим-бежим
в метро просторно
и светло
как будто небо
подошло
как будто солнце
мимо туч
бросает
в подземелье луч…
Угловатая мучительность бытия. Бытия, требующего самовыражения, и Александра В. Бубнов… словно дает лабораторные картины жизни, наблюдаемой кем-то, чьи планы неясны:
...только-только
выйдя из дома,
не нами определенного,
стеклянного,
углового, —
выхаживаю и выхаживаю
из угла в угол кварталов,
квадратов,
вынашиваю
то, что во мне осталось…
выйдя из дома,
не нами определенного,
стеклянного,
углового, —
выхаживаю и выхаживаю
из угла в угол кварталов,
квадратов,
вынашиваю
то, что во мне осталось…
Неожиданный «Магритт» из одноименного стихотворения Любови Берёзкиной предлагает картины яви, усовершенствованной авторским словарем и тонкостью мировосприятия:
Наслал метель бумажный зимний голем,
вот только небо прирастает полем,
и нищий свет разбогател надставкой,
изрезан ветер болью тугоплавкой,
зализан сумрак радостью скупой,
и взгляд сидит на ветке голубой,
как ласковая птичка Силлин Брин,
и смотрит слух, как в зеркале за взглядом
колдует серебристый пилигрим
над костяным и кожным циферблатом.
вот только небо прирастает полем,
и нищий свет разбогател надставкой,
изрезан ветер болью тугоплавкой,
зализан сумрак радостью скупой,
и взгляд сидит на ветке голубой,
как ласковая птичка Силлин Брин,
и смотрит слух, как в зеркале за взглядом
колдует серебристый пилигрим
над костяным и кожным циферблатом.
Высокой скорбью пронизанные стихотворения Евгения Степанова трактуют своеобразное выключение из мира, ставшего таким, что противоречит как будто выживанию; однако — отключение сие не подразумевает отказа от поэтической эстетики:
Мне отключить бы рацио
И память поскорей.
Что это, ампутация
Души моей?
Нет, это шанс единственный
Не спятить невзначай
И тихо жить средь лиственниц,
Берез, односельчан.
И память поскорей.
Что это, ампутация
Души моей?
Нет, это шанс единственный
Не спятить невзначай
И тихо жить средь лиственниц,
Берез, односельчан.
Сложное осмысление сиюминутного и вечного вспыхивает в острых строчках:
Парсуна — не для масс. Фортуна — профурсетка.
Все сказано до нас доходчиво и метко.
То, что сейчас, — превью. То, что потом, – громадней.
Читаю жизнь свою и вижу рай-и-ад в ней.
Ручьи кипучих фраз становятся как реки.
То, что сейчас, — на час. То, что потом, — навеки.
Все сказано до нас доходчиво и метко.
То, что сейчас, — превью. То, что потом, – громадней.
Читаю жизнь свою и вижу рай-и-ад в ней.
Ручьи кипучих фраз становятся как реки.
То, что сейчас, — на час. То, что потом, — навеки.
Рассказ Эвелины Азаевой «В купе» — резко и точно выхваченная сценка из недр жизни.
С блеском исполнены пародии Евгения Минина из Иерусалима — упругая их лаконичность вовсе не подразумевает зубоскальства, и, щедро демонстрируя возможности иронии, словно подсказывает тропы к совершенству.
Также в номере напечатаны рецензии на книги Натальи Морсовой и Дмитрия Артиса.
Очередной номер журнала питателен — гурманство эстетики подразумевает и насыщение, и удовольствие…
С блеском исполнены пародии Евгения Минина из Иерусалима — упругая их лаконичность вовсе не подразумевает зубоскальства, и, щедро демонстрируя возможности иронии, словно подсказывает тропы к совершенству.
Также в номере напечатаны рецензии на книги Натальи Морсовой и Дмитрия Артиса.
Очередной номер журнала питателен — гурманство эстетики подразумевает и насыщение, и удовольствие…
Александр БАЛТИН