Застой — провинция — психушка —
Тюремный быт — казенный кров.
И металлическая кружка,
Наполненная до краев
Бедой, любовью и стихами.
Ночь — точно вспышка. День тягуч.
Решетки на оконной раме.
И — сквозь решетки — чуткий луч.

санитарище силы убойной
нищий суп (из беды) на обед
смотровое окошко в уборной
и ночами пылающий свет
и решетки и вши и компашка
не такая чтоб пела душа
впрочем было не очень и тяжко
впрочем даже была хороша
иногда эта лямка острожья
помню мне улыбался дебил
помню хмурый убивец Серёжа
передачку со мной разделил

Люди выли и рычали —
Страшен человечий рык.
Я напуган был вначале,
А потом — как все — привык.

Кто там жили? Психопаты,
Наркоманы, алкаши.
Мглой сознания объяты,
Все мы были хороши.

Искореженные лица,
Неприкрытая беда.
Та советская больница
Будет сниться мне всегда.

подранок века-костолома
я сам был в чем-то костолом

и чувствовал себя как дома
в глухом дурдоме областном

когда я вышел на свободу
я был и опытен и груб

и мог двурушную сволоту
распознавать по складкам губ

и вот я много лет на воле
и вот мне стукнуло полста

…в столичной приторной юдоли
не понимаю ни черта