Прилетел в Стокгольм. В аэропорте «Арландо» меня уже ждали Швиндер и еще один сотрудник фирмы «АS», представитель стокгольмского отделения.
Устроились в довольно уютном трехзвездочном отеле. Небольшой отдельный номер. Телевизор над кроватью — на специальной, прикрученной к стене подставке. На следующий день состоялась встреча в офисе. В огромной, многокомнатной конторе работал о д и н человек. Он служил и управляющим, и секретаршей, и делопроизводителем. Его звали Рауль. Он был племянником хозяина «АS». Говорил на пяти языках — на шведском,
эстонском, английском, французском и немецком.
Вообще, в этой фирме работали только эстонцы — из разных стран мира.
Помимо Рауля в офисе находились господин Тынис и какой-то невзрачный старичок. Его звали Хельдур. Вот этот старичок и оказался главой компании, мультимиллионером эстонского происхождения, постоянно проживающим в Швейцарии.
Меня представили. После этого Хельдур сказал чтото по-эстонски. Швиндер объяснил мне, что шеф просит Тыниса ввести меня в курс дела.
Тынис вышел из-за стола, подошел к грифельной доске, взял в руки указку. И начал рассказывать:
— Мы — крупная шведско-швейцарско-эстонская фирма. Практически первыми начали работать с новой Россией. Поставляли нефтяное оборудование для крупнейшей русской компании «Ойл».
Поначалу все шло нормально, но потом они нас обманули на триста миллионов долларов. Сейчас мы подали заявление в международный суд и начинаем кампанию в прессе против «Ойла», точнее — против руководителей этой фирмы.
Он показал мне журнал «Штерн», где красовались портреты этих обаятельных монстров-мутантов.
— Мы обращались, — продолжил Тынис, — в ряд рекламных и пиаровских агентств России с просьбой помочь нам в этом деле. Они отказались. Боятся. Может быть, попробуете вы? Мы хорошо заплатим. Подумайте неделю. Мы понимаем всю опасность этой работы.
Я ответил:
— Согласен. Я уже подумал.

Мне положили невероятную зарплату и выдали карточку «Америкэн-экспресс». Я мог с нее снимать столько, сколько нужно для дела, т.е., ограничений не было.
Я улетел в Москву, переговорил с рядом журналистов. Большинство из них согласились проявить свою геройскую гражданскую позицию и послужить правде. За деньги.
Я дал журналистам фактуру, они написали статьи. Завизировал их по факсу у эстонцев. Статьи вышли. В самых престижных изданиях, в том числе, в правительственных.
Потом я еще несколько раз летал в Стокгольм, уже с телевизионщиками. Они подготовили ряд заказных сюжетов. Эстонцы выдали мне для работы с ТВ уйму денег.

После пятой публикации в моей квартирушке раздался красноречивый телефонный звонок:
— Все пишешь, Степнов. Заканчивай. Считай, что это первое и последнее предупреждение. Нефть — дело серьезное.
Трубку положили.
Я понял, что дальше шутить плохо.
Позвонил Швиндеру и рассказал ему о звонке. Петер был краток:
— Понятно. В одного из нас уже стреляли… Выбирай любую страну и уезжай. Денег дадим. Подготовленные телевизионные сюжеты не размещай. Полученные на работу доллары оставь себе.
Так за минутный разговор я обеспечил себе старость.
Правда, получил реальный шанс не дожить до нее.

В очередной раз отпросившись у великодушного редактора Малышкина, я улетел в Стокгольм. Поселился в отеле. Рауль устраивал мне культурную программу. Водил по художественным галереям и выставкам, знакомил с друзьями. Мы ужинали в королевском ресторане, где за стеклянными стенами бегали нежные оленята, ходили в японские заведения, где можно было есть только палочками, осваивали технику фондю.
Как-то раз мы ехали с Раулем по ночному городу и вдруг я увидел очередь.
— Что такое? — спросил я товарища.
— Очередь за книгами. Дешевая распродажа, — ответил мне Рауль, житель тлетворного, бездуховного Запада.

Через неделю я стал дичать в Стокгольме, делать было нечего. Я стал пить. И спиваться. Чтобы как-то взбодриться и выйти из тупика, я решил вернуться домой — там хотя бы не было скучно. Мои работодатели не возражали.
— Там тебя будет ждать новое сложное задание! — сказал мне Рауль. — «Ойл» не вступает с нами в переписку. Не отвечает на послания. Мы пришлем гонца. И нужно будет заснять на видео (съемка нам нужна для суда), как он входит в офис. Мы уже пытались это сделать, но у нас ничего не вышло. Попробуешь?
— Нет вопросов! — ответил я. И выпил еще бокал крепкого пива.

По приезде в Москву я тут же раскрыл замечательную рекламную газетку «Из рук в руки».
Увидел в графе «Ищу работу» интересное объявление: «Видеосъемка. Бетакам и ВХС. Оператор и монтажер».
Я позвонил. Оказалось, что это небольшая фирма, состоящая из двух бывших работников ТВ. Я объяснил им, как мог, суть задачи. Они взяли день на размышление. Перезвонили. В деньгах я не был стеснен, и мы договорились. Условились о дне операции.
Я нанял на сутки водителя с машиной, проинструктировал гонца, русскоязычного англичанина, прибывшего специально из Лондона, объяснил, что нужно делать ребятам-телевизионщикам.
Мы подъехали к центральному офису «Ойла». Возле него дежурила целая бригада мордоворотов-охранников. Я встал к ним спиной, ребята засунули камеру мне подмышку и начали снимать. Гонец вошел. Работали мы минут пять.
Когда уезжали, я посмотрел в машине в зеркало и увидел свое спокойное лицо.
— Странно, — подумал я, — кажется, я потерял страх. Это плохой признак. Значит, перестаю воспринимать действительность реально.

Нам повезло — никто нас не заметил. И заказчики-эстонцы остались довольны.
После этого я сотрудничал с ними еще около года. Суд они благополучно выиграли, отсудив у хиленького
«Ойла» триста миллионов долларов. Эстонцы даже хотели открыть для меня свое представительство в Москве. Хельдур тогда начал заниматься «откачкой мозгов» из России. Он подготовил рекламу о том, что собирает ученые кадры в нашей стране, ищет новые разработки. Авторам лучших из них он хотел предложить большие гонорары и гранты.
Когда он попросил меня разместить эту рекламу, как он выразился, в «секретных» городках России, я ответил:
— Где у нас «секретные» города — я не знаю. Этим, наверное, должно заниматься ЦРУ. А я не буду.
Через неделю мое финансирование закончилось. Мы расстались. Но деньги у меня оставались.

А тут и майские праздники подоспели. Я решил тряхнуть стариной — поехал на машине в Питер и по северным городам. Я давно мечтал о таком путешествии.

В Питере душа отдыхала. Гулял по могучей Петроградской стороне. Такого величия архитектуры я
не видел ни в одном городе мира.

Заехал в Кронштадт. Зашел в какое-то кафе. Котлета — 7 рублей. Чай — рубль. Купил. Поел, попил. Что удивительно — остался жив.

Доехал до Вологды. Был в монастыре. Познакомился там с одним священником. Разговорились. Речь зашла, в частности, о поэзии, об использовании современными поэтами нецензурной лексики в стихах.
Священник сказал:
— Пушкин, значит, обходился без мата, а современные авторы не могут...
Я удивился:
— Пушкин-то как раз здесь, по-моему, не пример.
Вспомните хотя бы «Телегу жизни»...
Священник ответил мудро:
— Нам интересен Пушкин периода своего расцвета, своими лучшими работами… Так и на людей надо смотреть. Вот Мария Египетская была грешницей, а стала святой. А что касается Александра Сергеевича, то ведь до сих пор ведутся споры, кто написал «Гаврилиаду», и точного доказательства, что — Пушкин, — нет.

Замечательный город Великий Устюг. Время в нем замерло, как ложка в хорошей деревенской сметане.

В городе Кирилове, который стоит на берегу величественного огромного озера, зашел в рыбный магазин. На прилавке лежали какие-то полутухлые селедки. Выбора никакого. Видимо, вся рыба в Москве. Недавно заходил в магазин на Новокузнецкой — там целый рыбный город.

В Кичменгском городке познакомился с замечательными людьми — отцом Сергием и Галиной Ивановной (сотрудницей Администрации города). Отец Сергий (он закончил истфак Вологодского пединститута) не только служит в храме, но и создал городской музей. Галина Ивановна помогает молодым поэтам — содействует в издании их книжек.
Разговорился с отцом Сергием. Он посетовал:
— Страшная беда — пивной алкоголизм. Пьют все. И стар, и млад. А «Джин-тоник» — вообще погибель. Я как-то раз попробовал и обмер: это же водка, только лимонадиком разбавленная. Как остановить нашу общую беду? Неужели в Москве никто о нации не думает?

Галина Ивановна пригласила к себе в Администрацию. Деревянная изба, на стене портрет Ельцина.
Я попросил минералки.
Галина Ивановна взяла ковш и зачерпнула из ведра. Чудо!

Ездить по Северу здорово. Красота неописуемая — леса, поля, реки, озера, небо, сливающееся с землей, храмы... Ездить по Северу страшно — заколоченные избы,
множество спившихся людей...
Почему же мы так живем?

Через неделю я вернулся домой. Никто меня не искал. Еще оставалось несколько каникулярных дней. Я решил смотаться в романтичный и родной город Кубиково.