Главная страница

Секс в маленьком московском офисе

«Секс в маленьком московском офисе»



ВИЗИТ НАСЛЕДНОГО ПРИНЦА

Позвонил мне однажды загадочный советский человек по фамилии Ли (у него отец китаец, а мать русская), с которым мы раньше вместе работали в отделе рекламы одной не слишком преуспевающей газеты.
— Женюра, у меня есть дружбан — очень солидный предприниматель, один из лучших переводчиков в стране с арабского языка Игорь Валерьевич Тимохин. У него сеть фирм. Им нужен специалист по рекламе. Звякни ему — мне кажется, вы найдете общий язык.
Я — чтобы не обижать товарища — покорно записал телефон. Звонить совершенно не собирался. Но тут у нас на работе начались кошмарные сокращения. И я на всякий случай позвонил. Договорились встретиться.
Игорь Валерьевич подал мне машину. И мы повстречались у него в офисе, который тревожно располагался возле станции метро «Пыхино» — то есть далеко не в центре.
…Офис представлял собой двухкомнатную обшарпанную квартиру, расположенную на первом этаже четырехэтажного сталинского дома.
Игорь Валерьевич, человек сорока с лишним лет, был одет в идеально-строгий костюм. Его преждевременная лысина намекала на то, что вся молодость прошла в жарких любовных баталиях. Маленький рот и тонкие губы говорили о повышенной чувственности...
Игорь Валерьевич предложил работу в арабской конторе, в которой он являлся исполнительным директором московского представительства. Контора называлась «МАР ХАБАР» (что по-арабски означает
«Здравствуй»), ею владел некий господин Шмарси из таинственного государства, которое мы условно назовем Бархадор.
Я поблагодарил за предложение, но ответил, как всегда, витиевато:
— Я не могу постоянно ходить на работу, надо бы нам учредить фирму, которая занималась бы рекламными делами, а заодно обслуживала бы и «МАР ХАБАР». Я готов участвовать в финансировании этого проекта, но исполнительным директором быть не готов. Человек на это дело у меня есть.
Неожиданно Игорь Валерьевич быстро согласился. Фирму решили делать на двоих. Пятьдесят на пятьдесят.
На следующий день я привел своего дружка Александра Абрамовича Росомахина, с которым мы раньше вместе трудились в одном рекламном агентстве. Сашка искал работу, предлагал мне учредить фирму на двоих. Мы все не решались. И вот такой реальный случай. Я пообещал Сашке двадцать пять процентов. То есть вычел из своих пятидесяти ровно половину.
Я познакомил господ предпринимателей. Немного поучаствовал в беседе, а потом откланялся — меня ждали какие-то мелкие литературные делишки.
Вечером мне позвонил Игорь Валерьевич и неожиланно спросил:
— Вы давно знаете Александра Абрамовича?.. Оказывается, Абрамыч решил вопрос поставить ребром. Он резонно поинтересовался:
— А зачем нам, собственно, Евгений? Денег у него нет. Работать он не будет. Будет сидеть дома и писать свои ничтожные стихи, я-то его знаю. Давайте трудиться, Игорь Валерьевич, с вами. На пару.
Игорь Валерьевич, как на грех, оказался порядочным человеком и показал Росомахину на дверь.
Сашка даже не понял — в чем дело.
Потом я опять замотался. Связь с Игорем Валерьевичем временно потерял. Летом ко мне приехали жена с дочкой из Германии.
У меня как бы несколько жизней. В одной из них я — примерный семьянин. Эта жизнь длится ровно полтора месяца в году. И протекает в глубинном российском городке с романтическим названием Кубиково.
Семейная жизнь, как ни странно, для меня самое главное. Именно в Кубикове мы шалим с моей дочкой, русской немкой из города Грифенрода, именно в Кубикове мы ведем с моей бывшей женой общее хозяйство и ездим на ее машине «Фольксваген» на дачу. Дача у нас в пяти минутах езды от квартиры.
Наши отношения с моей бывшей женой настолько туманны и запутаны, что лучше в них не разбираться совсем. Дело в том, что уже пять лет Наташа замужем за странным немецким альтруистом и по совместительству строителем Гербертом, который строил в Кубикове дома, а построил новую семейную ячейку. Знакомы Наташа и Герберт лет восемь. Живут под одной крышей пять лет. При этом Наташа упорно убеждает меня, что ее муж — это я, а Герберт просто друг, который вывез ее за границу из гуманных соображений. Наташа человек — очень талантливый. И врет настолько виртуозно, что я ей верю. Она, например, утверждает, что с Гербертом даже не целовалась. Наиболее оглушительная ложь всегда имеет успех. В общем, живем мы с Наташей полтора месяца в году, но за этот период получаем столько и положительных, и отрицательных эмоций, что хватает надолго. Как раз до следующего лета.
Нужно признать, что в последнее время вопрос ее верности (или неверности) волнует меня почему-то все меньше и меньше. То ли я постарел, то ли понял, что измен вообще никаких не существует... Есть просто законы сохранения рода... Вот и все. Мне кажется, что в любом случае моя ситуация сейчас гораздо лучше, чем ситуация Герберта. Если учесть, что Герберт наставлял мне рога раньше (даже если наставлял!), то нынче наставляю ему рога я...
Главный человек в моей жизни — дочка Настюшка, человек веселый, хитрый и насмешливый. Больше всего Настюшка любит хулиганить, играть в жмурки, мучить бедного кота Миньку, мешать мне спать, а также слушать смешные истории.
Иногда по вечерам мы с Настюшкой и Наташей гуляем по нашей родной Ленинградской-street, где почти на каждом доме гордо висит забавная вывеска — «Лучший дом улицы».
Каждый день мы ездим на дачу, где я сплю либо читаю стихи Евгения Винокурова, а Настюшка меня будит и заставляет играть в жмурки.
Еще мы лазаем на чердак, ходим на речку, она течет прямо внизу, и собираем черную смородину. У нас такой договор с Настюшкой: маленькое детское ведро смородины — пять раз в жмурки. Просто так я не играю. Настюшка собирать ягоду не любит, но очень любит играть. Ей приходится идти на компромисс.
…Мы сидели с Настюшкой с удочками на берегу, ловили, по-моему, несуществующую в нашей маленькой речке рыбу, играли в слова (эта игра еще называется «колокольчик раз-два-три»). Мне, как всегда, хотелось спать, но проворная Настюшка набрала два ведра смородины и обменяла их у меня на две игры в слова, вместо жмурок.
Вдруг раздался звонок на мой мобильный. Звонил Игорь Валерьевич:
— Женя, наша фирма будет проводить визит наследного принца Бархадора Абдуллы ибн Абдуллы. Прошу вас срочно приехать. Зарплата — пять тысяч долларов в месяц.
Что мне оставалось делать? Пять тысяч долларов на дороге не валяются. Я никогда, во всяком случае, не видел. И я согласился.
Приехал я в город-монстр, конечно, рановато. До визита, как выяснилось, оставалось три недели. И сотрудники фирмы пока не знали, чем заняться.
Завхоз Михаил Анатольевич Головастых, выпускник МИСИ, как всегда, разгадывал кроссворд. Делал он это весьма успешно. Например, в кроссворде вопрос — вид медовухи? Миша уверенно вписывал ответ — пчела.
Однажды я зашел к нему в кабинет, просто так, потрепаться. Его почему-то не оказалась. На письменном столе лежал очередной кроссворд из газеты. Отгадан был ответ только на один вопрос. Приспособление для хранения канцелярских принадлежностей? В клеточках аккуратным почерком Миша написал — п и н а л.
Кроме Миши у нас работает его жена Альбина Николаевна Головастых, женщина суровая, но справедливая, также выпускница МИСИ. Альбина Николаевна — бухгалтер, она выдает зарплату и делает баланс. На работе ее боятся все. Особенно Миша, которого она не только ругает, но иногда и бьет.
Выясняют они отношения постоянно и очень громко.
Однажды, войдя в офис, я вдруг услышал громкий и властный голос Альбины Николаевны:
— Открывай рот и соси, открывай рот и соси! Я испугался, я не понял, что происходит.
Потом Альбина продолжила более ласково:
— Я же тебе говорила, урод, чтобы взял с собой побольше валидола.
Оказалось, что у Мишани прихватило сердце.
Еще у нас на окладе — видные арабисты, в прошлом сотрудники АПН Владимир Юрьевич Пихтин, Геннадий Иванович Гномиков, Борис Дмитриевич Затяжных (прозвище «Бидэ») и два водителя — Саша и Сережа. Очень милые, интеллигентные люди. Особенно водители.
Смысл нашей служебной жизни — обслужить визит диковинного принца.
Лично мне Игорь Валерьевич поручил заниматься непосредственно рекламой. К приезду принца мы выпустили книгу его воспоминаний «Чингисхан пустыни». И вот теперь решили эту книгу прорекламировать. Мистер Шмарси выделил нам на это семьдесят тысяч баксов.
Книжка получилась удачной. Она о войне в Большом заливе, в которой Абдулла ибн Абдулла принимал самое активное участие. Он был главнокомандующим объединенными войсками союзников. Война шла с Большим врагом.
Половина страниц книги посвящены самому жгучему вопросу: кто же был главнее в стане союзников — Абдулла ибн Абдулла или Хитрый Норман, главнокомандующий объединенными войсками? Абдулла упорно доказывал в своей книге, что он. При этом обосновывал он это весьма оригинально. Тем, что у него было больше телохранителей, чем у Хитрого Нормана...
Во время войны Абдулла также отвечал за продовольствие, то есть был вроде нашего завхоза Миши. Но рассказывал принц в книге в основном о своих ратных подвигах. В упитанном фолианте мы разместили примерно пятьсот фотографий: Абдулла в танке, Абдулла в самолете, Абдулла с известными людьми...
Первым делом я заказал рекламный видеоролик своему приятелю Володе Банджеву, который он успешно и сделал. Правда, Володя решил немного сэкономить и дикторский текст прочитал самостоятельно. А нужно сказать, что Володя с детства имеет некоторые особенности произношения. Во-первых, он, как многие поляки, шепелявит, а во-вторых, чудовищно заикается. Так что авторская речь, прямо скажем, получилась не совсем удачно. Посему Игорь Валерьевич ролик Володи «зарубил». Нашел другого диктора, профессионального. Дал мне его телефон, чтобы я ему позвонил и все уладил.
Звали диктора... Хому Арамисович Хошабо. Он оказался айсором, то есть ассирийцем. Родился Хому Арамисович в Москве. Говорил действительно очень красиво.
Я позвонил Володе и попросил его сделать переозвучку. Мол, диктора мы тебе привезем сами на машине.
Володя охотно согласился.
— Ста-ста-рик, нет во-во-во-просов, — прошепелявил, заикаясь, Володя, — то-то-лько скажи, как фа-фа-фа-милия диктора, я должен заказать ему пропро-про-пуск заранее, иначе его на сту-студию не пропро-про-пустят.
— Фамилия его Хошабо.
— А и-и-мя, отчество?
— Хому Арамисович. Возникла минутная пауза.
Потом Володя резонно спросил:
— Слу-слу-шай, а ты уверен, что он про-про-прочтет текст лучше меня?
Хому Арамисович постарался. Ролик был утвержден. После этого я отвез его другому своему приятелю Андрюхе Розенбауму, чтобы он разместил его на ТВ.
А сам начал писать хвалебные статьи о книге и проталкивать их в газетах. Протолкнуть материалы я пытался исключительно через главных редакторов.
В беседе с каждым из них я туманно и невольноугрожающе намекал, какая величина к нам приезжает:
— Совладелец нефтяной фирмы «Дамко», будущий король Бархадора, это сулит вам колоссальные перспективы! — несколько преувеличивал я.
Некоторые мне верили. И тогда я проталкивал статьи не по рекламным расценкам, а просто за гроши. В конвертике.
Подготовительную работу наша крошечная фирма проделала большую. Мы заказали гостиницы, договорились о встречах с первыми лицами в государстве — спикером, мэром, секретарем Совета Безопасности. Хотя визит носил не официальный, а частный характер. Подготовили большую культурную программу... Так много я не работал никогда.
И вот, наконец, принц приехал.
Он оказался толстым усатым дядькой, удивительно похожим на актера Семена Львовича Фараду.
Начались важные встречи. На одной из них — с мэром нашего города-монстра — я даже присутствовал. Как руководитель пресс-службы «МАР ХАБАР».
Мэр опоздал минут на пятнадцать, было видно, что особенно церемониться с каким-то Абдуллой он не будет.
На встрече шеф города-монстра сразу начал говорить по делу:
— Мы вкладываем сейчас очень много средств в строительство. Это нужно городу. И это выгодно. Строим квадратный метр за тысячу долларов, продаем за четыре. Выгодно? Выгодно! Вкладывайте, не пожалеете!
Принц отвечал по-восточному туманно и витиевато:
— Я приехал сюда с визитом мира, меня прислал король Бархадора, чтобы сообщить вам, как мы уважаем вашу страну-песню, ваш город-сад, ваш народ-труженник...
Мэр опять:
— Давайте вкладывать в проект «Тити-мити», прибыль за год — четыреста процентов. Вкладывайте, не пожалеете!
Принц не сдавался:
— Король Бархадора прислал меня с миссией мира... Давайте налаживать мосты взаимопонимания, это так важно!..
Толстая, жутковато-мафиозная физиономия мэра начинала багроветь. Становилось страшно. Мне даже показалось, что еще один подобный пассаж Абдуллы ибн Абдуллы — и шеф города-сада ударит кулаком по столу (в лучшем случае!) и вообще устроит международный скандал.
Слава Богу, этого не произошло. Стороны обменялись подарками. И разошлись с миром.
После того, как все важные государственные встречи закончились, начались встречи неофициальные. Мы даже договорились с одним институтом Минобороны, что Абдуллу ибн Абдуллу сделают почетным доктором военных наук.
Я как большой туз встретился с директором института, каким-то молодым адмиралом. Дал ему ценные инструкции, как вести себя с принцем. Адмирал все время испуганно повторял:
— Будет сделано, Евгений Викторович, будет сделано, Евгений Викторович!
И вот последний день визита. Программа состояла из двух пунктов: встреча в институте, отлет на историческую Родину.
Вояки, надо признать, постарались на славу. Выстроили на первом этаже почетный караул, пригласили оркестр из Министерства обороны, чтобы он сыграл любимые Абдуллой военные марши, накрыли банкетный стол, заказали шикарный диплом, правильные профессора старательно написали рецензии на эпохальную книгу.
Мы с Игорем Валерьевичем приехали за час до начала церемонии. Сразу — по-хозяйски! — зашли в кабинет к директору. Он нас радушно принял. Там уже находилось несколько особо заслуженных полковников, участников встречи, два седых профессора.
— Не волнуйтесь, товарищи, — сказал, обращаясь к нам с Игорем Валерьевичем, адмирал, — все идет нормально. Я уже и в генштаб доложил. (Мы, нужно сказать, работали в тесном контакте с генштабом, где у нас оказался свой человек Игорь Владимирович Пузин, тоже в прошлом арабист.) Диплом получился удачным. Не желаете взглянуть?
Взглянул Игорь Валерьевич. В дипломе было написано по-английски и по-русски — «За выдающиеся заслуги перед развитием мировой военной мысли присвоить звание почетного академика Института оборонной стратегии имени танка Т-34 г-ну Шмарси ибн Шмарси».
У Игоря Валерьевича перекосилось лицо. Но он взял себя в руки.
— Шмарси награждать еще рановато. Вообще-то у нас в гостях Абдулла ибн Абдулла, — холодно заметил Игорь Валерьевич.
И тут произошло следующее. Импозантный адмирал почему-то снял с себя белоснежный китель, бросил его на стол и крикнул в пространство:
— Срочно новый диплом!!! Даю вам, гребаные господа-товарищи полковники и профессора, пятнадцать минут. Иначе — всем п... Уволю! Ну и мудаки народились, никто работать не умеет.
Полковники и профессора пулей вылетели из кабинета.
Новый диплом лег на стол адмиралу через три минуты. Мы даже не успели выпить по чашечке кофе.
Началось торжественное обсуждение. Первым взял слово профессор Лев Сигизмундович Чечулин.
Он произнес такую смелую речь:
— Господа, я скажу с присущей мне откровенностью, не взирая на титулы и звания... (Мы с Игорем Валерьевичем тревожно переглянулись.) Книга меня потрясла. Это настоящие боевые мемуары настоящего боевого генерала, которые наконец-то пролили нам свет на то, к т о же играл первую скрипку в оркестре военных действий в Большом заливе. Ясно, что это наши братья-бархадорцы под руководством лично товарища Абдуллы Абдулловича, а не голуби союзничков под руководством Хитрого Нормана...
Все зааплодировали. Принц улыбнулся. Практически все заседание он просидел молча, сыто ухмыляясь в усы. Видимо, он привык к грубой лести и другую лесть уже просто не воспринимал.
В тот день его опять называли великим, гениальным, могущественным. Он сидел и улыбался в усы.
Потом адмирал торжественно вручил принцу диплом почетного академика. Они обнялись.
Ответная речь Абдуллы ибн Абдуллы была не слишком длинной.
Он сказал:
— Спасибо!
И хотел уже было откланяться, но раздались такие бурные и продолжительные аплодисменты, что принц оказался вынужден произнести еще несколько слов. И он их произнес:
— Друзья, король Бархадора прислал меня в Вашу страну-песню с миссией мира, налаживать мосты взаимопонимания — это так важно...
А потом наследный принц Абдулла ибн Абдулла улетел к себе на Родину. Милый, он обещал вернуться.

1996 — 2011