Главная страница

Профетические функции поэзии, или поэты-пророки

«Профетические функции поэзии, или поэты-пророки»





ЭСХАТОЛОГИЧЕСКАЯ ЛИРИКА ВИКТОРА ЦОЯ

В конце ХХ века в русской поэзии появился такой удивительный поэт, как Виктор Цой. Справедливо о нем написал Борис Гребенщиков. Он как серьезный художник уловил главное, а именно — мистическое происхождение текстов Цоя, то, что он был проводником определенных космических сигналов, голосом некоего зазеркального Духа, который, точно джинн в бутылке, жил в теле русского поэта с корейским лицом.
В своих мемуарах «Мы были как пилоты в соседних истребителях…» БГ пишет: «Совсем недавно — на прошлой неделе в Москве, — переслушивая ночью с друзьями «Звезду по имени Солнце», я просто был в неистовстве от того, насколько ясно дух говорит, что ему здесь тесно, что он не понимает, зачем он здесь, и хватит уже, уже все. Там каждое второе слово об этом»1. И еще — «Он выражал сам себя и тот дух, который через него говорил»2.
Виктор Цой как, пожалуй, никто из поэтов конца ХХ века чувствовал приближение смерти. Очень много писал о ней. По глубине чувства, по силе эмоциального воздействия на аудиторию его строки можно, наверное, сравнить только со стихами Сергея Есенина. Конечно, версификационный уровень у Есенина намного выше. Но Цою высокое мастерство и не было необходимо. Он имел гитару и голос. По сути песни Цоя — это образцы звучарной (сонорной) поэзии, у которой свои законы. Свою космическую миссию Цой выполнял четко — доводил до аудитории то, что через него говорил Дух.
Поэт — зеркало времени. И всегда — даже когда говорит о себе — выражает состояние общественного настроя. Цой, посетивший «сей мир в его минуты роковые», как настоящий блаженный, на невнятном, сумбурном, нестройном языке выразил безысходность, отчаянье этноса (точнее — суперэтноса), живущего в эпоху перехода от одной общественно-экономической формации к другой. Лучше всех о Цое сказал, конечно, сам Цой.

* * *

Закрой за мной дверь.
Я ухожу.3


* * *

И мы знаем, что так было всегда:
Что судьбою больше любим,
Кто живет по законам другим
И кому умирать молодым.
Он не помнит слова «да» и слова «нет».
Он не помнит ни чинов, ни имен.
И способен дотянуться до звезд,
Не считая, что это сон.
И упасть опаленным звездой
По имени Солнце4.


* * *

А потом придет она,
Собирайся, скажет, пошли.
Отдай земле тело,
Ну а тело не допело чуть-чуть.
Ну а телу недодали любви.
Странное дело5.


* * *

Я жду ответа.
Больше надежд нету.
Скоро кончится лето6.


* * *

Но странный стук зовет в дорогу.
Может — сердце, а может — стук в дверь.
И когда я обернусь на пороге,
Я скажу одно лишь слово: «Верь!»
И опять сквозь грохот колес
Мне послышится слово: «Прощай!»7


* * *

Вечер, я сижу дома.
Это зима, это декабрь.
Ночь будет холодной.
Если верить часам, она уже рядом8.


* * *

А без музыки и на миру смерть не красна.
А без музыки не хочется пропадать9.


* * *

Разрежь мою грудь, посмотри мне внутрь:
ты увидишь — там все горит огнем10.

Можно продолжать цитировать и далее, но совершенно очевидно, что смерть, ее приближение — основные темы поэзии Цоя.
Лексика поэта очень проста, образы зачастую тривиальны. Но именно они оказались понятными и понятыми.
В редком стихотворении Цоя нет упоминания о космических светилах, звездах, Луне, Солнце. И есть четкое противопоставление: Земля — Небо.

Между землей и небом — война.
И где бы ты ни был,
Что бы ни делал, —
Между землей и небом — война.11

Цой — голос Духа — всегда на стороне Неба, откуда он, видимо, пришел и куда жаждал вернуться.

* * *

Я хотел бы остаться с тобой.
Просто остаться с тобой.
Просто остаться с тобой.
Но высокая в небе звезда зовет меня в путь.
(Подчеркнуто мой. — Е. С.)
Группа крови на рукаве —
Мой порядковый номер на рукаве.
Пожелай мне удачи в бою,
Пожелай мне
Не остаться в этой траве,
Не остаться в этой траве12.


* * *

Снова за окнами белый день.
День вызывает меня на бой.
Я чувствую, закрывая глаза:
Весь мир идет на меня войной13.


* * *

В небе над нами горит звезда.
Некому, кроме нее, нам помочь
В темную, темную, темную
Ночь.
Ночь пришла, а за ней гроза14.


* * *

На теле ран не счесть,
Нелегки шаги.
Лишь в груди горит звезда15.


* * *

Это наш день.
Мы узнали его по расположению звезд.
Знаки огня и воды,
Взгляды богов.
И вот мы делаем шаг
На недостроенный мост.
Мы поверили звездам,
И каждый кричит: «Я готов!»16.

Автору этих заметок уже приходилось писать, что образ поэта — составная и неотъемлемая часть его литературной судьбы. Самые, казалось бы, тривиальные строки становятся актом прозрения и провидения, когда они находят реальное подтверждение в жизни. Виктор Цой ответил за каждое свое слово. И, конечно, является незаурядным — непостижимым — явлением.

______________________________________________________________
1 Борис Гребенщиков в книге: Виктор Цой. Звезда по имени солнце: Стихи, песни, воспоминания. — М.: Эксмо-Пресс, 2001 г. — С. 144.
2 Там же. С. 153.
3 Виктор Цой. Звезда по имени солнце: Стихи, песни, воспоминания. — М.: Эксмо-Пресс, 2001. — С. 218.
4 Виктор Цой. Звезда по имени солнце: Стихи, песни, воспоминания. — М.: Эксмо-Пресс, 2001. — С. 340, 341.
5 Там же. С. 344, 345.
6 Там же. С. 350.
7 Виктор Цой. Звезда по имени солнце: Стихи, песни, воспоминания. М.: Эксмо-Пресс, 2001. — С. 353.
8 Там же. С. 94.
9 Там же. С. 347.
10 Там же. С. 336.
11 Виктор Цой. Звезда по имени солнце: Стихи, песни, воспоминания. — М.: Эксмо-Пресс, 2001. — С. 220.
12 Виктор Цой. Звезда по имени солнце: Стихи, песни, воспоминания. — М.: Эксмо-Пресс, 2001. — С. 219.
13 Там же. С. 342.
14 Там же. С. 360.
15 Там же. С. 348.
16 Виктор Цой. Звезда по имени солнце: Стихи, песни, воспоминания. — М.: Эксмо-Пресс, 2001. — С. 338.