— Я, собственно, не эмигрант, — начал беседу Александр Валентинович. — Я родился уже за пределами России. Мои батюшка и матушка попали разными путями после революции в город Харбин. Отец работал главным адвокатом на КВЖД (Китайской восточной железной дороги), матушка преподавала в русской гимназии генерала Хорвата. Ранее она закончила Бестужевские курсы при Санкт- Петербургском университете. Папа закончил Московский университет — по праву. Потом завершил образование в Германии. Он был крупным специалистом по русскому праву. А уже в Китае он участвовал в написании Конституции Дальневосточной республики. Изучал правовые структуры монгольского и китайского народов, сибирских кочевников. Написал множество книг, их сейчас можно найти в Ленинской библиотеке в Москве.

— Матушка тоже писала книги?

— О да. Она была разносторонне одаренным человеком, получила блестящее образование, на Бестужевских
курсах она училась у таких преподавателей, как Бодуэн де Куртене, Шахматов... Стала писательницей. Дмитрий Урнов издал недавно матушкину книгу «Семья». Собирается печатать романы «Дети», «Жизнь». Когда это случится — не знаю, но рано или поздно случится, не сомневаюсь.

— В каком городе Вы, Александр Валентинович, родились? В Харбине?

— Да, в Харбине. Потом мы жили в городе Тянцзин. Когда японцы его захватили, мы бежали в Америку. Так что, ни к одной из «волн» русской эмиграции я не принадлежу.

— Где Вы учились?

— Сначала в Орегонском университете, затем в Оксфорде, докторат закончил в Стэнфорде. И вот уже тридцать четыре года преподаю русскую историю в Пенсильванском университете, старейшем американском ВУЗе, основанном еще президентом Франклином. Я здесь был первым профессором русской истории. Я, как говорится, положил почин.

— Сколько Вас слушает студентов?

— У меня на лекциях бывает до пятисот слушателей. Это очень неплохой результат, если учесть, что всего в университете шесть тысяч студентов. Интерес большой. И к Советскому Союзу, и к России, и к Горбачёву, и к Ельцину.

— Какие курсы Вы читаете?

— Моя специальность — это девятый век русской истории, основание Киевского государства. В общем, то, что советские ученые называли историей феодализма.

— Что такое — русский профессор в Америке? Легко ли Вам, тяжело? Словом, несколько слов о работе!

— Пенсильванский университет — частный. Очень дорогой. Работа, конечно, непростая. Но если любишь свое дело, то всегда интересно. Нагрузка у меня сейчас небольшая — три часа в неделю. В остальное время нужно делать научные исследования, писать работы, печататься и т. д. В Америке три ранга профессуры. Полный профессор — это высший ранг. Такое звание дается, как правило, лет через десять-пятнадцать удачной службы. Полного профессора (коим является Ваш покорный слуга) очень трудно уволить, практически невозможно. Он — свободный человек. Меня здесь уважают, считают хорошим лектором. Я долгое время представлял Пенсильванский университет на разных пышных торжествах (простите за хвастовство, но это так).

— Я знаю, что Ваши лекции очень артистичны, театральны...

— Видимо, это передалось на генетическом уровне. У матушки был актерский талант. Может быть, у меня тоже есть какие-то способности. Я не читаю, но р а з ы г р ы в а ю лекции. Студентам это нравится. Обычно здесь, в Америке, профессора читают лекции сухо, академично. Я так не могу. Мой батюшка рассказывал мне, как читал лекции в Московском университете Василий Осипович Ключевский. Это был колоссальный лектор. Для него снимали самые большие залы, чтобы вместилось как можно больше студентов — столько приходило желающих. Ключевский выглядел весьма оригинально. На кафедру выходил дьяконообразный человек с неказистой бородкой и... увлекал, зажигал всех. Он устраивал настоящий спектакль. Ощущалось — вот Пётр Первый идет по Невскому проспекту, вот Александр Васильевич Суворов переходит через Альпы. Ключевский п о к а з ы в а л исторических персонажей, о которых рассказывал. Василий Осипович для меня — идеал лектора.

— Вы читаете лекции по-английски?

— Да. Хотя иногда и по-русски.

— Какие Вы написали книги?

— Я написал множество статей, в том числе и для американских энциклопедий. Печатаюсь в журналах, например, в «Славик ревю».

— Ваша основная специальность, как Вы сказали, девятый век русской истории. Каковы еще темы Ваших лекций?

— Тем великое множество. И смутное время, и революция пятого года, и перестройка Горбачёва. Сегодня, например, я рассказывал в Летней школе о Цусимской битве. Очень устал. И расстроился. Наши проиграли.

— Вы и в Летней школе преподаете?

— Да. Нужно подрабатывать. Жена моя не работает. Она уже почти двадцать лет — в кресле с колесиками. Инвалид.

— На каком факультете Вы работаете в Пенсильванском университете?

— Недавно я перешел с исторического факультета на факультет славянских языков и литературы. Это дает мне возможность читать курсы по древнерусской литературе, рассказывать о «Слове о полку Игореве», о «Повести временных лет». Читаю сейчас лекции и по-русски. Это огромное удовольствие. У меня очень хорошие ученики, любящие русский язык, нашу литературу.

— Вы специалист по русской истории, дока в своей области. Часто приходится слышать, что в России, дескать, нет демократических традиций, что страна наша варварская. Так ли это на самом деле?

— Ерунда! В России очень сильны демократические традиции. У нас существовало: вечевое начало, земские соборы, выборы десяцких, соцких, тысяцких... Были и другие задатки демократии — например, Новгородская, Псковская республики. Не стоит забывать, что Романовы нам не с неба свалились, их народ в ы б р а л. Увы, очень часто в погоне за демократией западной, мы забываем наши исконно русские традиции, которые, уверяю Вас, очень сильны. Не все же время нами управляла Советская власть.

— Вы — русский человек. Как к Вам относятся коллеги, ректорат? Нет ли русофобии?

— Нет. Отношение ко мне хорошее. Но вот что я должен заметить. Иногда в Америке путают (скорее, путали) два таких понятия — русский и советский. К русским у американцев доброе отношение, к советским имело место озлобление. Это и понятно. Ведь и американцев в СССР любили не всегда. Знаете, после моих первых лекций в Пенсильванском университете ко мне пришли студенты и сказали: «Если Вас будут притеснять из-за того, что Вы советский, мы будем Вас защищать!» Но Вы же знаете — к советам я никакого отношения никогда не имел.

— Александр Валентинович, Вы учились в Европе, в частности, в Оксфорде. Наверное, вспоминаете те времена с нежностью?

— О да. Я же не только учился тогда. Много путешествовал. Очень часто ездил в Париж. Условия учебы были идеальные: восемь недель занятий, шесть недель отдыха. И вот мы, студенты, регулярно ездили на материк. В те годы я встречался со многими бесконечно интересными людьми. С художником Александром Бенуа, писателем Алексеем Ремизовым. Ремизов меня восхищал. Он жил очень бедно, но весь Париж ходил к нему в гости. Он всех привечал. Его скромненькая квартирка находилась на рю Буало, но уже тогда все ее называли рю Ремизофф... У Ремизова была потрясающая книга автографов, в которой расписались многие знаменитости. В том числе, как сейчас помню, писатель Франсуа Мориак. Если бы Ремизов продал эту книгу, то сразу бы поправил свое финансовое положение. Но он ее не продавал.
Именно в те годы зародились наши теплые отношения с Александром Бенуа. Он присылал нам с матушкой рождественские картинки. Он был увлечен талантом мамы. Тоже самое можно отнести и к Владимиру Набокову, который однажды сказал мне: «Вы можете гордиться своей матерью!»

— Александр Валентинович, а ведь Вам и литературный талант матери передался. Вы пишете любопытные стихи. Вы — член редколлегии замечательного филадельфийского альманаха «Встречи».

— Спасибо. Но сказать по чести, я — поэт начинающий. Лет двенадцать назад я начал писать стихи по-английски. Сейчас вот пишу и по-русски. Это Валя Синкевич меня убедила, что я могу сочинять и на родном языке. Теперь творю. Даже книжечку стихотворений выпустил.

— Я слышал, Ваш брат — тоже профессор русской истории.

— Да, он — профессор Калифорнийского университета. Его перу принадлежит самый популярный на Западе учебник русской истории. Этот учебник переведен на многие иностранные языки. Брат — специалист по девятнадцатому веку. Так мы на разных побережьях и живем — пропагандируя русскую историю.
1992-2012 Филадельфия — Москва