Елена Камбурова — ум, честь и совесть нашей эстрады.
Трудно назвать другую певицу, которая в с е свои песни поет на с т и х и, а не на умопомрачительные тексты. Камбурова поет поэзию. Поэзию Николая Гумилёва и Юрия Левитанского, Булата Окуджавы и Давида Самойлова, Жака Бреля и Жоржа Брассенса...
Увидеть ее на экране в наше бесноватое время все сложнее. Это и понятно.
.Небольшая квартирка на Проспекте Мира, в самом центре Москвы. В доме — книги, книги, книги российских и зарубежных поэтов. Рояль. Стул. Кровать. Чемоданы. Нет ничего лишнего.
Мы беседуем с Певицей.

— Елена Антоновна, неужели пошлость сильнее высокой поэзии? Неужели народу нужнее попсовые песенки, чем подлинное искусство? Что Вы думаете по этому поводу?

— Я считаю, что народу необходимо различное искусство. Я ничего не имею против популярных песен. Другое дело, я убеждена, что некоммерческому искусству, искусству с большой буквы нужно создавать режим наибольшего благоприятствования. Иначе всех нас можно превратить в зомбированных истуканов. Посмотрите, что происходит! На телевидении — одни и те же лица, на радио звучат одни и те же шлягеры, в газетах печатают статьи не собственно о музыке, а исключительно о личной жизни музыкантов. Как будто людей ничего больше не интересует! И что самое печальное, за в с е в средствах массовой информации нужно платить. Заплатил — и ты «звезда».
Я, конечно, не идеализирую сейчас прошлые времена, но тогда хоть какие-то худсоветы были, они хоть за каким- то порядком следили.
Да, была жесткая, гадкая цензура. Некоторые имена даже и произнести было невозможно. Например, чтобы исполнить песню на стихи Николая Гумилёва, приходилось называть его вымышленным именем — Александр Грант. Но сейчас-то цензура еще страшнее — цензура экономическая. Нет полного зала — нет концерта. Нет сверхприбыли — импресарио с вами не работают.

— Но ведь на Ваших концертах всегда аншлаги. Я был на Ваших концертах и в глубинке, и в Москве. Всегда — полные залы.

— Меня знают. У меня в годы застоя выходили пластинки, я пела для кинематографа. И все равно... Мне больно, что на мои концерты люди в глубинке должны выложить треть своей зарплаты. Как я могу им объяснить, что я-то не вижу этих громадных денег, львиная доля уходит на аренду зала, на транспортные затраты и так далее?!

— У Вас, наверное, сейчас появился свой директор, как говорят, менеджер?

— Никакого менеджера у меня, к сожалению, нет. Приходится буквально всем заниматься самой. Это очень грустно. На организационные вопросы уходит уйма времени. Помните, был такой замечательный фильм Отара Иоселиани «Жил певчий дрозд»? Про одного грузинского музыканта, который, увы, меньше всего занимался главным делом жизни. К несчастью, этот фильм во многом и обо мне.

— Где Вам приятнее выступать: в Москве, в глубинке, за границей?

— Нет никакой разницы. Петь на сцене для меня — само по себе счастье. Другое дело, что у меня с в о й специфический зритель. М о й зритель живет, как правило, в большом мегаполисе — в Москве, Ленинграде, в областных городах. В районных центрах мне сложнее набрать полный зал. Увы, там публика еще сильнее оглушена нашим попсовым телевидением.

— На мой взгляд, Вы открыли в песне свой собственный, ни на что непохожий жанр. Вы одна. И последователей у Вас нет. Во всяком случае, я их не знаю.

— Мне кажется, Вы, Евгений Викторович, ошибаетесь. Сейчас очень много талантливых ребят, работающих в жанре поэтической песни. Например, москвичи Инна Разумихина, Александр Лущик, Игорь Карташов, Ирина Бирюк, а также Елена Фролова из Владимира, Андрей Крамаренко из Челябинска, ленинградки Татьяна Алешина, Наталья Бондарь и многие другие. Все мы сейчас очень активно работаем над созданием в Москве Театра Песни и Поэзии.

— Вы общаетесь с замечательными поэтами. У Вас были хорошие отношения с талантливейшим (ныне покойным) Юрием Левитанским. Скажите, поэты оказывают на Вас какое-то влияние? Ведь их жизнь всегда так неординарна...

— Прежде всего, на меня оказывают влияние их стихи. Все остальное в жизни поэтов, на мой взгляд, вторично. Интересен, прежде всего, дар. Это от Бога.

— Вы закончили в Москве эстрадно-цирковое училище. Изначально исполняли песни Новеллы Матвеевой, потом Ваш репертуар значительно расширился. В какой момент Вы почувствовали, что нашли свой путь на сцене?

— Как ни странно, это произошло после того, как я посетила в Москве концерт бельгийского певца, поэта и актера Жака Бреля. Фактически он перевернул всю мою жизнь. Я поняла, что я должна делать.

— Я знаю, что у Вас небольшой домик в Рязанской области, в деревне Липовка Сасовского района. Если честно, где приятнее жить — здесь, в Москве, или там, на Рязанщине?

— Ну, Вы еще спрашиваете! Конечно, там. Мой дом находится в красивейшем месте, вокруг реки, леса. Там никакой суеты, никакой спешки. Люди там совершенно другие. Спокойные, приветливые, радушные. Как будто они с другой планеты. К сожалению, я бываю там крайне редко. Но когда бываю — то отдыхаю душой. Кстати сказать, в этой деревне живет немало москвичей. Например, одна журналистка живет там с весны по осень, у нее замечательное хозяйство, все в идеальном порядке.

— А у Вас?

— Я ничего не сажаю, не выращиваю. Просто наслаждаюсь природой. Прихожу в себя. Топлю печку. Успокаиваюсь. Надо сказать, что даже моя маленькая пожилая собачка там становится спокойней. Не лает на других собак, всех любит. А здесь она агрессивная. Вступает в неравные поединки со всеми дворовыми псами. Странно, но это факт.

— Расскажите о других Ваших домашних животных.

— У меня есть кошка и двое ее котят. Папа их живет там, на Рязанщине, в Липовке.

— По национальности Вы — гречанка. Поддерживате ли Вы какие-то отношения с представителями греческой диаспоры в Москве?

— Конечно. Я часто выступаю перед ними. Мы поддерживаем добрые, хорошие отношения. Вы знаете, я выросла на Украине, в городе Хмельницкий. Там у нас жили люди всевозможных национальностей — русские и евреи, татары и армяне... Греков было немного. Я тогда даже удивлялась: «Что же это за люди такие странные — греки?» И только потом я стала постигать греческую культуру, стала изучать язык.

— Вы поете на греческом?

— Да. Я вообще стараюсь петь на различных языках. Кстати говоря, сейчас готовлю программу на французском. В эту программу войдут композиции Жака Бреля, Брассенса, Далиды, французские старинные песни.

— Что Вы сейчас читаете?

— Я обожаю читать. Это счастье — остаться наедине с книгой. В последнее время я читаю даже больше, чем слушаю музыку. Читаю в основном религиозные книги, например, «Жития святых». Читаю и понимаю, как неправильно, порой просто постыдно мы, простые смертные, живем. Как бежим за иллюзорной мечтой, иллюзорными ценностями, забывая о том, что нет у нас богатства дороже, чем собственная душа.