Влад Сташевский в конце девяностых быстро стал «звездой» первой величины. Исполнителей, имевших такую популярность, можно было пересчитать на пальцах.
Когда я договаривался с продюсером Юрием Айзеншписом (1945-2005) о встрече с Владом, то больше всего боялся разочароваться... Я боялся встретиться с человеком-марионеткой, чей успех обусловлен только мощью продюсерского таланта.
Слава Богу, я ошибся. По-моему, Влад — очень профессиональный, преданный своему делу артист, достойный, самокритичный человек, у которого, как говорят, крыша от славы не поехала.

— Влад, я присутствовал на телевизионной съемке Вашего выступления на фестивале «Звуковой дорожки». Только для песни «Синьорита Наташка» режиссер заставил Вас сделать четыре дубля. Запись всегда проходит так нелегко?

— Бывает, что все получается с первого дубля. А бывает, что и с шестого. Это не артист решает. Это зависит, прежде всего, от мнений режиссера, светорежиссера. Они всегда найдут какие-то недостатки. То фонарь какой-нибудь окажется чересчур рядом с лицом, то что-то еще. И раз они говорят, что нужно сделать еще один дубль, значит обязательно надо сделать. Это нормально. Я в данных ситуациях всегда смиренно подчиняюсь. Я считаю, что если исполнитель болеет за дело, то он беспрекословно должен выполнять команды режиссера.

— Мне кажется, у Вас сейчас улучшилась пластика движений. Вы занимаетесь с хореографом?

— С хореографом я не занимаюсь. Но пластика, кажется, действительно раскрепостилось. Спасибо Вам за добрые слова. Я думаю, что это результат практики, опыта.
Чем дольше артист на сцене, тем у него больше получается, тем он себя увереннее чувствует.

— Вы производите впечатление очень сильного физически, натренированного молодого мужчины. Качаетесь?

— Нет. Я просто всю жизнь занимался спортом, мама хотела, чтобы я был всесторонне развитым человеком. Я ходил в три школы — в общеобразовательную, музыкальную и спортивную.

— Каким спортом Вы занимались?

— Разными видами. Легкой атлетикой — спринтерским бегом и бегом с барьерами, академической греблей, восточными единоборствами, парашютным спортом. По всем этим видам спорта у меня есть разряды.

— Сколько прыжков?

— Пятнадцать.

— Не так давно Вы выступали в Нью-Йорке. Как прошли концерты?

— Прекрасно прошли. Я вообще-то очень самокритичный человек. Но я удовлетворен этими концертами. Пятерку я себе никогда не ставлю. Не поставил ее и в Нью-Йорке. Но мне стало ясно — меня знают и там.

— Какая публика была на Ваших выступлениях. Эмигранты?

— Конечно. Публика, прежде всего, русскоязычная. Может быть, какой-то процент и был коренных американцев, но явно небольшой. Не больше десяти. А зал — на шесть тысяч. Это очень престижный зал в Манхэттене. «Радио- сити» называется. Там выступали Майкл Джексон, Стинг, Элтон Джон, Тина Тернер, Джипси Кингз...

— При Вашем весьма активном жизненном графике остается ли время на книги, театры, кинотеатры?

— Очень мало. А в кинотеатры, увы, и вовсе не хожу. Хотя те же американцы обожают посещать именно кинотеатры. И делают это примерно раз в неделю.
Что же касается книг, то читаю я в дороге. Люблю детективы. Чейза в особенности. Читаешь — и как бы видишь фильм. Очень кинематографичный автор.

— Как Вам удается совмещать работу и учебу?

— Легко. Потому что я учусь на заочном отделении. Появляюсь в Институте на сессиях. Исправно пишу контрольные работы...

— Как на Вас реагируют студенты?

— Я стараюсь не попадаться на глаза. Выбираю время после большой перемены, когда идет пара и по коридору ходит чуть-чуть меньше людей. Кепку надеваю, очки, воротник повыше. И — вперед. Главное — не суетиться. И тогда не привлечешь к себе внимания. Если, конечно, кто- то случайно кинет на меня взгляд, тогда вся маскировка летит в тартарары.

— Популярность Вам помогает в жизни или уже мешает?

— Пятьдесят на пятьдесят. Все зависит от людей. От того, с кем я сталкиваюсь в тот или иной момент. С интеллигентными людьми или не очень.

— Я представляю, что творится на площадках в провинциальных городах после Ваших концертов. Догадываюсь также, что девушки ломятся к Вам в гримерную после выступления... И понимаю, что вопрос с «досугом» Вы можете решить без малейших проблем. Бывает такое? Не злоупотребляете, как говорят, служебным положением «звезды»? Можете ответить на этот вопрос?

— Легко. Отвечу не в лоб. Меня совсем не устраивает перспектива, что если я приеду в этот город спустя какое- то время (месяцев, например, через девять), то мне скажут: «Мне от тебя ничего не надо, я буду воспитывать нашего ребенка сама.» Так что, могу твердо сказать — на гастролях я т а к и м и вещами не занимаюсь.

— Влад, песни у Вас какие-то грустные. Все о неразделенной любви. Почему?

— В моем репертуаре сейчас около шестидесяти песен. Песни быстрого ритма, медленные. Соответственно — если песня медленная, она не может быть о веселье, застолье, празднике. Если же песня быстрая, тогда можно сменить минор на мажор. Что касается моего внутреннего состояния, то я всегда пребываю в состоянии влюбленности...

— В свое время в печати прошла информация о том, что Вы якобы сын Вашего продюсера Юрия Айзеншписа. Вы можете как-то прояснить ситуацию?

— Меня зовут Владислав Станиславович Сташевский. В свидетельстве о рождении указаны оба моих родителя, их данные. То, что я сын Юрия Айзеншписа, это, конечно, «утка», не понятно кем и зачем запущенная.

— А из какой Вы семьи?

— Мама и бабушка у меня — бухгалтеры, от папы мне досталась только фамилия. Он с нами не жил.

— Фамилия-то, кажется, польская?

— Да, корни польские есть.

— Где Вы родились?

— В городе Тирасполе, это на расстоянии ста километров от Одессы, там учился, закончил музыкальную школу. Я горжусь, что я из глубинки. Действительно горжусь. Когда я приехал в Москву, у меня был, конечно, комплекс провинциальности. Но из этого минуса я сделал плюс. Теперь я точно знаю: все самые сильные люди в Москве именно из глубинки.

— Есть ли у Вас цель жизни?

— Есть. Есть даже целая жизненная программа. Она рассчитана на многие годы. Но распространяться об этом пока не буду. Что же касается ближайшего будушего, то готовится мой пятый альбом.

— Какая музыка оказала на Вас влияние?

— В основном классическая. Я ведь закончил музыкальную школу по классу фортепиано. И всю классику переиграл. Потом уже, когда я стал подростком двенадцати-тринадцати-четырнадцати лет, я слушал все то, что слушалось всеми. «Воскресенье», «Машину времени», «Кино», «Технологию».

— Какова формула Вашего успеха?На Ваш собственный взгляд? Это фортуна, закономерность, результат встречи с Юрием Айзеншписом?

— Я связываю свою судьбу с этой встречей, очень знаменательной в моей жизни. Эта встреча дала мне второе рождение... А если говорить кратко, то я бы ответил на Ваш вопрос так — судьба дала мне шанс, и я его использовал. Это я могу твердо сейчас сказать. После того, как четыре года отработал на сцене. Я оказался выше обстоятельств. И надеюсь, что я оказался человеком, которого трудно упрекнуть в глупости.

— Хорошо, что звездной болезни у Вас нет.

— Спасибо.

— Вы считаете себя профессионалом?

— Нет, я только учусь. Профессионалами я могу назвать Иосифа Кобзона, Валерия Леонтьева, Льва Лещенко, Владимира Винокура, Геннадия Хазанова, Аллу Пугачеву, Ларису Долину. Вот они — мэтры эстрады, подлинные профессионалы.

— Вы воспитывались на «Кино», «Технологии». Не мистика ли, что продюсер именно этих групп обратил внимание на Вас?

— Я думал об этом. Нужно сказать, я очень жалею, что лично не знал Виктора Цоя. Но его поклонником остаюсь до сегодняшнего дня. Я очень горд оттого, что тот человек, который был продюсером Цоя, теперь работает со мной. Может быть, это символично даже. Во всяком случае, очень приятно осознавать, что один и тот же человек у руля.

— Природа каких краев Вам нравится?

— Мне почему-то близка по духу Норвегия. Истории про викингов мне нравятся с детства. Шотландию люблю. Ее культуру. Самое забавное, что эти страны мне посетить пока не удалось. Так что любовь у меня к ним заочная. Еще мне кажется, что мне было бы интересно жить во времена освоения Дикого запада. Золотая лихорадка, герои Джека Лондона. Это все мне близко по духу. Могу представить себя и на Востоке. Но европейцем. Европейцем, обогащенным восточной культурой. В том же Шаолине. И если бы существовала такая возможность, я бы с удовольствием уехал на Восток. Но судьба всегда распоряжается по-своему.

— От Вас что-то зависит в этой жизни? Или все детерминировано?

— По-моему, сейчас все как раз зависит только от меня. Все упирается в мои силы, мои способности...

— Вы верующий человек?

— Я крестился сознательно в шестнадцать лет. Вместе с моим двоюродным братом, которому тогда было несколько месяцев. Это дядин сын.

— Вы курите, выпиваете?

— Не курю и не пью.

— Здорово. Это очень хороший пример Вашему поколению. Вообще, мне показалось, что Вы чувствуете свою ответственность перед Вашими сверстниками, которые вольно или невольно подражают Вам. От Вас действительно многое зависит. Желаю Вам и впредь оставаться самим собой, петь все новые и новые песни. И пусть все Ваши мечты осуществятся!

— Большое спасибо!