Виктор Рыбин и его группа «Дюна» в представлениях не нуждаются. Многим памятны такие песни в их исполнении, как «Коммунальная квартира», «Наш Борька — бабник», «Если б было море пива»...
Как ни относись к творчеству «Дюны», но факт остается факт — группа пользуется успехом, а Виктор Рыбин — один из популярнейших людей в стране.
Вот поэтому я и отправился в подмосковный город Долгопрудный, где живут Виктор Рыбин и другие музыканты из группы «Дюна».
.Неказистый Дом культуры с угрожающим названием «Вперед». Небольшая (вполне ухоженная) студия, где репетирует «Дюна».
Беседуем.

— Виктор, что значит в твоей жизни Долгопрудный?

— Это Родина. И я люблю ее. Я здесь родился и вырос. Мать моя здесь родилась. Бабушка этот город строила. А в этот ДК я хожу уже двадцать пять лет. С десятилетнего возраста начал заниматься здесь музыкой, играть на барабанах. Правда, был и перерыв в моей долгопрудненской жизни. После школы я уехал в Архангельск, поступил в Военно-морское училище, освоил две специальности — судовождение и механика, стал капитаном, домой вернулся спустя восемь лет. Довольно долго работал на Москве-реке, водил корабли. Так что у меня жизнь во многом связана с водой.

— Наверное, тебе отчасти и поэтому так нравится Долгопрудный?

— Наверное. У Долгопрудного много достоинств. Это не Москва. И, вместе с тем, Москва совсем рядом. Я на машине до кинотеатра «Ударник» доезжаю за шестнадцать
минут. Город у нас весьма специфический. Это зеленая зона. Вокруг города — вода. У каждого десятого жителя (у меня в том числе) есть свой катер. В общем, этот город для отдыха. И не случайно квартиры здесь стоят не дешевле, чем в Москве.

— Значит, ты в Москву переезжать не собираешься?

— Нет. А зачем? Все сюда наоборот переезжают! Некоторые, правда, изменяют городу. Например, Игорь Саруханов. Он, предатель, переехал на Кутузовский проспект. А родился-то здесь, у нас, здесь школу закончил. Я его теперь так и зову — предателем.

— А у тебя, значит, квартиры в Москве нет?

— Нет.

— А в Испанию не тянет? Ведь там такой большой успех у твоей жены, известной исполнительницы Наталии Сенчуковой.

— В Испанию меня тоже на постоянное местожительство не тянет. А что касается успеха Наташи, то на самом деле все пока гораздо скромнее. Есть и н т е р е с к ее песням. Ни больше ни меньше. И еще рано делать какие-то прогнозы. Правда, в ближайшее время с испанцами будет окончательно подписан контракт. Наш испанский адвокат сейчас «окучивает» Леонида Агутина. Ведь Наташа в Испании поет его песни. У них там все цивилизованно, все серьезно. За авторским правом следят очень строго. Если контракта с Агутиным не будет, значит, контракт не осуществится.

— С чем связано название твоей группы?

— Ни с чем. Назвали и назвали.

— Ты на эстраде более десяти лет. Проехал все города и веси. Не устал?

— Да, есть некоторая усталость. «Чесом» больше заниматься не хочу. Точнее, хочу заниматься «чесом» цивилизованным. Чтобы звук хороший был, свет. Чтобы сервис нормальный в стране появился. И вообще, к лету у меня мозг устает — ничего делать не могу. Могу только отдыхать.
(В это время зазвонил телефон. Виктор достал свой сотовый аппарат и стал разговаривать с женой, которая звонила из Армении (там у нее концерты). Рыбин с грустью доложил супруге, что наши проиграли в хоккей на чемпионате мира, сообщил супруге еще какие-то новости. Расспросил, как дела у нее? Потом мы продолжили разговор.)

— Выходит, сам будешь отдыхать, а «счастье» гастролировать пока предоставишь супруге?

— Между прочим, Наташа на маршруте уже семь лет. Она со мной тоже всю страну проехала. Начиная с девятнадцати лет.

— Значит, это ты сделал из Наталии «звезду»?

— А ты сам как думаешь?!

— Понятно. Скажи, а ты «вычисляешь» свою публику? Специально пишешь, подстраиваясь под вкус определенной аудитории? Или работаешь, прежде всего, для себя самого?

— Прежде всего, работаю для себя самого. Мне просто нравится это делать. Мне это по кайфу. «Дюна» — это коллектив «кайфушников». Если бы нам это не нравилось, мы бы не делали ничего.

— А помимо музыки чем еще живешь?

— Ничем. Все остальное — второстепенно.

— Ну, а книжки какие-то читаешь?

— Если я всех любимых авторов перечислю, у тебя в брошюре места не хватит!

— И все-таки, хотя бы нескольких авторов любимых назови!

— У меня «свои» писатели — Конецкий, Астафьев, Нилин...

— А классика?

— Классику любит Наташа. Тургенева читает, Толстого. Я даже удивляюсь. Она «Анну Каренину», по-моему, уже восьмой раз перечитывает.

— Твои песни автобиографичны? Уж очень убедительно ты поешь про Борьку-бабника, про коммуналку, о любви к горячительным напиткам...

— Давай так. Вот, скажем, Валерий Леонтьев поет песню «Я — одинокий бродяга любви Казанова». Это, по- твоему, значит, что он и в жизни Казанова? Наверное, нет. Разве Леонтьев в жизни такой, какой он на сцене?! Если он на сцене делает т а к, а не иначе, значит у него есть потребность делать именно т а к, быть т а к и м. Потому что в жизни т а к и м быть не получается.

— Кто делает ваши знаменитые клипы?

— «Коммунальную квартиру», например, я сам сделал.

— Выступил в качестве режиссера?

— Режиссуры там никакой нет. Я вообще считаю, что режиссер — совершенно не нужный, лишний человек. Для производства клипа нужен оператор — человек, который мастерски владеет камерой. И мысль нужна. Все.

— Кто вам пишет музыку, тексты?

— Это засекреченная информация.

— Не ты?

— Бывает, что и я. Но вообще, это засекреченная информация.

— Сейчас практически у всех исполнителей свои студии. У Лозы, Антонова... У некоторых даже и заводы по выпуску дисков свои. У «Дюны», я смотрю, студия достаточно скромная. И тиражировать на ней свои сочинения уж точно никак нельзя.

— Мы отказались от большой студии. Нам это ни к чему. Понимаешь, массу творческих проблем решать надо. Группа — это огромный диапазон работ. Так что пусть тиражированием наших песен занимаются другие.

— На руках у тебя татуировки. Это что дань моде или знак принадлежности к определенным слоям общества?

— Это всего лишь ошибки молодости. Баловство, глупость.

— Давай поговорим о вещах серьезных. Каков твой прогноз на будущее нашей страны? Выйдем ли мы из той тяжелой ситуации, в которой оказались?

— О какой ситуации ты говоришь? Разве что-то изменилось с нами за последние годы? По-моему, нет. Все как было, так и осталось.

— Ну а расслоение общества?

— Оно всегда существовало. Просто богатые люди раньше по-другому назывались. И раньше они чувствовали себя еще более вольготно. Были и бедняки. Они есть и сейчас. Их и ныне большинство. Единственная особенность нового времени в том, что появился средний класс. Вот его-то, кстати, бедные сейчас и не любят больше всего. Не самых «крутых», не самых богатых, а именно средних. Потому что это — бывшие «свои». Люди всегда не прощают, если кто-то из «своих» становится на ступеньку выше. А в целом я считаю, что жизнь у нас нормальная, не хуже, чем во многих странах. Знаешь, я бы очень хотел активистов каких-нибудь демонстраций собрать в кучу и на время отправить куда-нибудь в Катманду — пусть посмотрят, как там люди живут. Уверяю тебя, намного хуже, чем у нас. Да что далеко ходить — вот Португалия, страна Западной Европы. Очень бедное население. Расслоение общества вообще чудовищное. Так что нам, я думаю, все-таки жаловаться грешно. Развивается у нас все правильно.

— Вернемся к тебе. Ты принадлежишь к среднему классу?

— Думаю, я даже повыше. Говорю сейчас не о деньгах, не о финансовом благосостоянии. Я — популярный человек. И следовательно, многие вопросы могу решить. Популярность — тоже капитал.