|
|
Владимир ШЕМШУЧЕНКО
ГОЛОС ЖИВОЙ РЕКИ ПОСЛЕДНИЙ ВЫХОД Поворот головы, эти тонкие нервные пальцы,
И летящая челка, и дерзкий, мальчишеский взгляд — Травестюшка, фитюлька... Судьбу надевает на пяльцы И смеется над ней, как смеялась лет двадцать назад. Все еще хороша, и без промаха бьет из рогатки На потеху жующей сладчайший поп-корн детворе, И азартно играет с подкравшейся старостью в прятки, И заранее знает, кто будет повержен в игре. О, великий театр! С чем твои треволненья сравнимы! На ступеньках галерки, в тени запыленных кулис — Я глотал твои слезы, я Гамлета видел без грима, Я взлетал в поднебесье и падал поверженный вниз. Непокорных — ушли. Никуда не попрешь — перемены. И не то, и не так, и не те не о том говорят... Но выходит она... На поклон... И, как тень Мельпомены, Молча руки роняет и... ржет коллективный де Сад. * * *
Событий у нас маловато.
Зима вот случилась вчера... Соседи достали лопаты И выгнали снег со двора. А мой — развеселенький, вкусный! — Лежит себе, радует глаз. Хрустит на зубах, как капуста. Впервые, сегодня, сейчас! Соседи, родные, Бог в помощь! (Какой восхитительный слог!) Я первый свой снег — несмышленыш — Слизал с материнских сапог. Уколы запомнил, микстуры — И прочая там толкотня... А сестры — (ну полные дуры!) — Еще и "лечили" меня: Изрезали тюль на халаты, Нарыли в шкафу рыбий жир… О, как же я жаждал расплаты! — Поэтому, видимо, жив. Событий у нас маловато. Вздыхаю и тихо скорблю… Соседи опять за лопаты… И я их за это люблю! НОСТАЛЬГИЯ
Я тебя, мой Киев, узнаю
По неторопливым пешеходам, По спешащим к морю талым водам, И, как зачарованный, стою. Тут и там без устали снуют По протокам катерки-трудяги, И, хлебнув с утра весенней браги, Провода трамвайные поют. Первые неброские цветы, Первые зеленые листочки Я, в который раз, вплетаю в строчки Для тебя… И это знаешь ты! Пусть не я, а кто-нибудь другой, В радости, а, может быть, в печали, До тебя возвысится строкой И по праву к вечности причалит. ДИГОРИЯ
1. Изгиб, излом, и нет дороги…
Нелепо, как в дурном кино! И вспоминается о Боге — Ему всегда не все равно. Ревет мотор на грани срыва. Чуть-чуть назад… Вперед… Вираж… Налево — лезвие обрыва. Направо — зубы скалит кряж. Потеет на спине рубашка, Как в зной из погреба вино… Водитель — на бровях фуражка — Хохочет… Черт, ему смешно! И на заоблачном пределе Последних лошадиных сил, Скрипя мостами, еле-еле Вползает в небо старый ЗИЛ. А вдалеке печальный демон Несет домой пустой мешок. Я — наверху! Я занят делом! И мне сегодня хорошо! И я живу… Ломаю спички… Курю, как будто в первый раз, И вредной радуюсь привычке, И пелена спадает с глаз. Здесь солнце на сосновых лапах Качается, как в гамаке. Здесь можжевельниковый запах Живет в болтливом ручейке. Здесь, как гигантские тюлени, Слезятся утром ледники. Здесь тучи тычутся в колени И тают от тепла руки, И, выгибая рысьи спины, Да так, что пробирает дрожь, Рыча, царапают вершины… И дождь вокруг! И сам я — дождь! 2.
Когда идешь по краю ледника,
По грани, по излому тьмы и света, И видишь, как рождается река, Решись на шаг — и сделайся поэтом. И вдребезги! И вот она — бери! Она живет в цветке рододендрона, Она — артериальной крови ритм, Она — вне человечьего закона. Она растет из сердца валуна Под первыми весенними лучами, Она нежна, как полная луна, Из-за нее моря не спят ночами. Возьми — она прожжет твою ладонь И обернется шумом водопада, Она тебя ужалит — только тронь! И ты умрешь! Но умирать не надо. Ты сможешь! Ты сумеешь! Делай шаг! Один короткий шаг… Какая мука! И заново научишься дышать И чувствовать губами привкус звука. 3.
Здесь солнце с утра, а в обед — туман,
И голос живой реки. Здесь ласковый ветер из теплых стран Облизывает ледники. Здесь сосны восходят к большим снегам, А, может быть, к яркой звезде. Здесь молятся люди своим богам, И боги любят людей. Здесь воздух октябрьский чуть горчит И тянется, словно мед. И слышно, как сердце земли стучит, Покачивая небосвод. Здесь ходят по склонам гурты облаков, Пока не угаснет день, И прячутся в скалах тайны веков От взглядов плохих людей. Когда исчерпаю палитру нот И все истрачу слова, Я растворюсь среди этих красот, Как земля и трава. ИЗ ОСЕНИ
1. Дождь походкой гуляки прошелся по облаку,
А потом снизошел до игры на трубе. Он сейчас поцелует не город, а родинку На капризно приподнятой Невской губе. И зачем я лукавую женщину-осень С разметавшейся гривой раскошных волос Ради музыки этой безжалостно бросил? Чтоб какой-то дурак подобрал и унес? Я по лужам иду, как нелепая птица, Завернувшись в видавшее виды пальто. Этот сон наяву будет длиться и длиться — Из поэзии в жизнь не вернется никто! 2.
На озерах ноябрь вяжет цепкие белые сети
На пугливых подранков и поздно окрепших птенцов. Донага раздевает ольху перекрученный ветер, А она лишь дрожит, закрывая рукам лицо. Я еще растрезвоню, о чем по секрету синицы На ушко нашептали… Но все это будет потом. А вертлявая осень такие плетет небылицы, Что зарделась калина, и стала вода под мостом. Надеваю пальто, не надеясь нисколько согреться, — Темно-синяя грусть затопила с утра целый свет. Перелетные птицы смогли на нее опереться… Я за ними хотел… Оглянулся, а крыльев-то нет. Эко я воспарил, что совсем не заметил пропажи, Возомнил о себе все такое ценою в пятак, Навязал узелков, да таких, что никто не развяжет. А ведь мне говорили… Но я не поверил, дурак! 3.
Осыпаются мысли.
Опадают слова. Перелески раскисли. Оплыла синева. Осязаема нежность. Невесом ветерок. Очевидна небрежность Непричесанных строк. Без особого шика Разноцветный наряд Листопад-горемыка Износил до заплат. Ходит поздняя осень — Гроздь рябины в косе — И не рыжая вовсе, А нагая совсем. |