|
|
ЭПИГРАММА КАК ПОЭЗИЯУ древнегреческого слова "эпиграмма" (έπίγραμμα) несколько значений. В данном случае мы рассматриваем эпиграмму как "небольшое сатирическое стихотворение, высмеивающее какое-либо лицо или общественное явление"[1].
Блестящими эпиграмматистами были классики мировой литературы Анакреонт, Вольтер, Ж. Б. Руссо, Сафо… Эпиграмма в России в общепринятом ныне значении появилась в ХVII веке. Основоположником жанра принято считать легендарного Симеона Полоцкого (1629—1680), который оставил свой след в самых разных литературных направлениях. В ХVIII веке эпиграммы писали Михайло Ломоносов, Василий Тредиаковский, Антиох Кантемир, в ХIХ-м — Александр Пушкин, Евгений Баратынский, Пётр Вяземский, Николай Некрасов, Фёдор Достоевский и многие другие классики отечественной изящной словесности. …Поэты не всегда любят жизнь. Поэты почти всегда не любят друг друга. Жанр эпиграммы в этом смысле весьма показателен… Очень редко в истории русской поэзии можно встретить действительно остроумную, доброжелательную и талантливую эпиграмму одного поэта (писателя) на другого. Как правило, это зарифмованная желчь (или даже оскорбление, которое далеко не всегда имеет основание и подоплеку). Вот, например, эпиграмма классика русской литературы Александра Куприна на классика русской литературы Ивана Бунина: И. А. БУНИНУ
Оставь, поэт, наивен твой обман, К чему тебе прикидываться Фетом? Известно всем, что просто ты Иван, А, кстати, и дурак при этом! (1912)[2] Как это комментировать? Совершенно понятно, что никаким дураком будущий нобелевский лауреат не был. Видимо, друзья повздорили — и результат, как говорится, налицо.
А вот классик русской литературы Фёдор Достоевский пишет эпиграмму на классика русской литературы Николая Лескова: Описывать все сплошь одних попов,
По-моему, и скучно и не в моде; Теперь ты пишешь в захудалом роде, — Не провались, Л<ЕС>ков. (1874)[3] Конечно, Лесков писал не "в захудалом роде", но даже гениям (имею в виду в данном случае Достоевского) порою свойственна агрессивная недоброжелательность.
Н. Остолопов называл Е. Баратынского в эпиграмме на него "рифмачом безграмотным", в свою очередь сам Евгений Абрамович довольно недружелюбно отозвался на книгу К. Батюшкова "Смесь": "По чести, это смесь: / Тут проза, и стихи, и авторская спесь". А. Майков не пощадил поэта Кукольника — "Все же ты не ex-подлец". Вышеупомянутый Иван Бунин и вовсе опускался до вульгарных оскорблений — страшно сказать! — Анны Ахматовой: "Свиданье с Анною Ахматовой / Всегда кончается тоской: / Как эту даму ни обхватывай / — Доска останется доской"[4]. И т. д. То есть факт очевиден: никакой объективной характеристики эпиграмма не дает, а только подчеркивает умение автора едко и злобно острить, причем, в рифму. Так было. Так есть. Это видно даже на примере эпиграмм, опубликованных в одном из номеров журнала "Дети Ра"[5]. Фёдор Мальцев едко и, думается, необоснованно пишет о Сергее Безрукове, Андрее Василевском и других деятелях культуры, Юрий Беликов излишне суров по отношению к Владимиру Киршину, Игорю Тюленеву, Владимир Никифоров ни с того, ни с сего "нападает" на уже ушедшего в мир иной Роберта Рождественского… В целом и другие современные эпиграмматисты работают в подобном ключе. Характерны в этом смысле эпиграммы Игоря Губермана, который порой опускается до обсценной лексики и даже прямого оскорбления: "Читал вчера Куняева. / Не нравится х. его"[6]. Между тем, как правильно заметил в свое время Н. Глазков: "Ругательство — не доказательство". Лучшие эпиграммы остроумны, не злы, толерантны. Интересный момент: чем выше талант поэта, тем остроумнее, смешнее и — это очень важно! — добрее его эпиграммы. Владимир Маяковский при всей своей полемичности и всем своем острословии был достаточно сдержан и корректен в эпиграмматическом творчестве. Вспомним: "Встретился с Никулиным: / — Не выпить коньяку ли нам?"[7] "Есть много вкусов и вкусиков, / Одним нравлюсь я — другим Кусиков"[8]. Здесь нет и намека на оскорбление, есть легкое, непринужденное остроумие и филигранное версификационное мастерство (какая, например, замечательная и редкая составная рифма "Никулиным—коньяку ли нам"!). Толерантен в своих лучших эпиграммах Александр Архангельский (о нем мы подробнее будем говорить в главе о пародиях). Его эпиграмма, например, на Бориса Пастернака скорее напоминает недвусмысленный панегирик: "Все изменяется под нашим зодиаком, / но Пастернак остался Пастернаком"[9]. Вообще, авторов, сумевших показать, что эпиграмма является фактом поэзии, не так много. Александр Пушкин, Евгений Баратынский, Владимир Маяковский, Саша Черный, Александр Архангельский… Эти поэты оставили высокохудожественные образцы. Пушкин был выдающийся и очень активный эпиграмматист. Для сравнения: он написал только три сонета и около ста (!) эпиграмм. Эпиграммы были его оружием в литературной борьбе, возможностью ответить на колкости в жизни[10]. При этом эпиграммы Пушкина написаны по законам с т и х о т в о р е н и я, без скидок на приземленность и второстепенность жанра. Е. Эткинд совершенно справедливо писал: "Для Пушкина эпиграмма — концентрация свойств поэзии"[11]. Вспомним несколько эпиграмм Александра Пушкина, которые, безусловно, пережили свое время и звучат актуально и в наши дни. <НА В. А. ЖУКОВСКОГО>
Послушай, дедушка, мне каждый раз, Когда взгляну на этот замок Ретлер, Приходит в мысль: что, если это проза, Да и дурная?.. (1818)[12] <НА М. С. ВОРОНЦОВА> Полу-милорд, полу-купец, Полу-мудрец, полу-невежда, Полу-подлец, но есть надежда, Что будет полным наконец. (1824)[13] * * * Нет ни в чем вам благодати; С счастием у вас разлад: И прекрасны вы некстати, И умны вы невпопад. (1825)[14] Это не стихи по случаю или в альбом, не просто зарифмованная острота, это подлинная поэзия, когда за иронической усмешкой скрывается глубокий смысл.
А уж слова о том "что, если это проза, / Да и дурная?.." и сейчас, когда появилось много так называемых верлибристов, не знающих элементарной стихотворной азбуки, невероятно злободневны. Не менее талантливые эпиграммы оставил Евгений Баратынский. <НА Д. И. ХВОСТОВА>
Поэт Писцов в стихах тяжеловат, Но я люблю незлобного собрата: Ей-ей! не он пред светом виноват, А перед ним природа виновата. (1820)[15] * * * Окогченная летунья Эпиграмма-хохотунья, Эпиграмма-егоза Трется, вьется средь народа И завидит лишь урода — Разом вцепится в глаза. (1827)[16] * * * Как сладить с глупостью глупца? Ему впопад не скажешь слова; Другого проще он с лица, Но мудреней в житье другого. Он всем превратно поражен, И все навыворот он видит: И бестолково любит он, И бестолково ненавидит. (1827)[17] Эти эпиграммы также построены по всем законам силлабо-тонического стихотворения, здесь есть образное мышление, выразительная эвфония, широко применяются тропы и фигуры. И самое главное — эти эпиграммы самоценны (как стихотворения) вне зависимости от их иронической (критической) функции. Определенная независимость от иронической (критической) функции и является, на наш взгляд, основным критерием эпиграммы как поэзии.
Предметом эпиграммы, как известно, может быть и физическое лицо, и общественное явление. Несомненным лидером по количеству написанных на него эпиграмм в ХIХ веке был Фаддей Булгарин, которого высмеивали Пушкин, Лермонтов, Баратынский, Вяземский, Кони, Некрасов и многие-многие другие поэты. Булгарин и вошел-то в литературу (историю) именно благодаря этим эпиграммам, хотя был в свое время весьма успешным и даже знаменитым сочинителем — основоположником новых жанров: фельетона, фантастического романа и т. д. Булгарину (поляку по происхождению) не могли простить, что он воевал на стороне Наполеона и был агентом Третьего отделения. Пушкин оставил такую эпиграмму на Булгарина: * * *
Не то беда, что ты поляк: Костюшко лях, Мицкевич лях! Пожалуй, будь себе татарин, — И тут не вижу я стыда; Будь жид — и это не беда; Беда, что ты Видок Фиглярин[18]. В ХХ веке эпиграммы писали многие выдающиеся поэты — Владимир Маяковский, Николай Гумилёв, Саша Чёрный… Писал эпиграммы даже Максим Горький.
Незаурядным мастером жанра следует признать Сашу Чёрного. Его эпиграммы всегда остроумны, а зачастую обладают философской глубиной и даже имеют трагический оттенок. Их можно также отнести к иронической поэзии. Замечательное и, как выясняется, пророческое произведение "До реакции" сам автор считал пародией, тем не менее, это, на наш взгляд, и эпиграмма, и ироническое стихотворение. ДО РЕАКЦИИ
(Пародия) Дух свободы... К перестройке Вся страна стремится, Полицейский в грязной Мойке Хочет утопиться. Не топись, охранный воин, — Воля улыбнется! Полицейский! будь покоен — Старый гнет вернется... (1905 или 1906)[19] Кстати, уже в современной России неизвестный автор написал эпиграмму на ту же — весьма нерадостную! — тему:
Товарищ, верь пройдет она,
Эпоха бизнеса и гласности, И в комитете безопасности Запишут наши имена[20]. О литературном мастерстве Саша Чёрный оставил очень глубокую по смыслу эпиграмму под названием "Два толка".
ДВА ТОЛКА
Одни кричат: "Что форма? Пустяки! Когда в хрусталь налить навозной жижи — Не станет ли хрусталь безмерно ниже?" Другие возражают: "Дураки! И лучшего вина в ночном сосуде Не станут пить порядочные люди". Им спора не решить... А жаль! Ведь можно наливать... вино в хрусталь. (1909)[21] В советскую эпоху были популярны (помимо уже упомянутых — Владимира Маяковского и Александра Архангельского) эпиграммы Демьяна Бедного (он сам, кстати, нередко становился предметом едких эпиграмм, например со стороны Анатолия Луначарского), Абрама Арго, Самуила Маршака, в более позднее время — Александра Иванова (1936—1996).
Неподражаемы автоэпиграммы Николая Глазкова (1919—1979). Вот, например, знаменитое четверостишие. …В современной России эпиграмма развивается не слишком динамично. Она перестала быть средством в литературной борьбе, теперь пишущая братия предпочитает выяснять отношения друг с другом на страницах собственных блогов в соцсетях. А самоироничных людей и вовсе стало немного.
Тем не менее, есть авторы, которые продолжают писать и публиковать эпиграммы. Это Юрий Беликов (Россия), Владимир Никифоров (Австрия), Борис Юдин (США), Сергей Бирюков (Россия — Германия), Валентин Гафт (Россия), Игорь Губерман (Израиль), Ефим Гаммер (Израиль), Анатолий Яни (Украина), Фёдор Мальцев (Россия), Евгений Лесин (Россия) и некоторые другие. Особый разговор — эпиграммы Юрия Беликова, которые поэт пишет в большом количестве и очень быстро. Они возникают как экспромты, как мгновенная реакция на прочитанную книгу, впечатление от человека или общественного события. Некоторые эпиграммы Беликова написаны в известных и жестких традициях агрессивной стилистики. Лучшие — остроумны, виртуозны с точки зрения стихотворного мастерства, самодостаточны как стихотворения. Они построены на игре слов, богатой аллитерации, зачастую на макаронической лексике, анжамбеманах, эллипсах (недосказанности) и других литературных приемах. Несут глубокий смысл. Вот, например, показательная эпиграмма. ГЛАВЕ АЛЬМАНАХА
"ИЛЬЯ" ИРИНЕ МЕДВЕДЕВОЙ, носящей редкое отчество — Бениаминовна — и осаждающей меня половецкими набегами редакторских просьб Бениаминовной загруженный, свищу блаженно: до-ре-ми! Едва я рюмку — хлоп! — за ужином, — опять она — Бениами… Ужо нажалуюсь я Тюрину! Ведь Коля Тюрин — mon ami. Но отвечает он ссутуленно, что и его — Бениами[23]… Здесь виден идиостиль поэта Юрия Беликова, видна личность выдающейся подвижницы Ирины Медведевой, пропагандирующей поэзию и в буквальном смысле активизирующей литературный процесс и сибаритствующих творческих работников.
Здесь великолепная звукопись, неожиданные эллипсы — все по законам классического силлабо-тонического стихотворения. Эта эпиграмма иронична (отчасти самоиронична), но не зла. И это главное. Знаковое явление — эпиграммы Валентина Гафта. Еще в советское время они ходили в списках, их знали наизусть. Эпиграммы Гафта построены (традиция налицо!) на безжалостном и "ядовитом" отношении к коллегам — известным людям, как правило, актерам. Беспощадны, необоснованны и порою вульгарны эпиграммы на Ирину Алфёрову, Наталию Белохвостикову, Михаила Боярского и многих других. Между тем, лучшие эпиграммы Гафта "ядовиты" лишь при поверхностном прочтении. Многие помнят первые две строчки знаменитого четверостишия, посвященного актрисе Лие Ахеджаковой, но забывают его окончание. В полном варианте эпиграмма звучит вполне толерантно и даже панегирически: Всегда играет одинаково
Актриса Лия Ахеджакова. Великолепно! В самом деле Всегда играет на пределе[24]. Однако подобные эпиграммы в творчестве Валентина Гафта предельно редки.
В целом, можно с уверенностью и сожалением констатировать, что в настоящее время эпиграмм класса Александра Пушкина, Евгения Баратынского, Владимира Маяковского или Саши Чёрного нет. Попробуем резюмировать вышесказанное. Что делает эпиграмму поэзией? Во-первых, совокупность поэтических фигур и тропов. Эпиграмма — полноценное стихотворное произведение, созданное по всем законам силлабо-тонической поэзии. Во-вторых, отсутствие необоснованной агрессии по отношению к предмету эпиграммы. Эпиграмма, построенная на агрессивном дискурсе (как единственном приеме), в любом случае неполноценна. В-третьих, самоирония (здесь показательны эпиграммы А. Майкова, Н. Глазкова и др.). Итак, лучшие эпиграммы — это поэзия высокой пробы. Семантически и аллитерационно совершенна эпиграмма Пушкина на М. Воронцова, незлобива и мудра эпиграмма Баратынского на Д. Хвостова, профетически прорицательно произведение Саши Чёрного "До реакции", талантливо самоироничен Глазков… "Эпиграмма-хохотунья" хотя и утрачивает свои позиции в ХХI веке, но по-прежнему занимает свое почетное место среди многочисленных и разнообразных жанров русской поэзии. [1] Википедия. Url: http://www.ru.wikipedia.org. [2] Александр Куприн, Русская эпиграмма (ХVIII — начала ХХ века): Сборник/ Вступ. ст. М. И. Гиллельсона. Сост. и примеч. М. И. Гиллельсона и К. А. Кумпан. Подготовка текста К. А. Кумпан. — Л.: Сов. Писатель, 1988. (Б-ка поэта. Большая сер.). С. 509. [3] Фёдор Достоевский. Там же. С. 441. [4] Иван Бунин. Url: http://www.epigrammi.net/autors/bunin. [5] Журнал "Дети Ра", № 1, 2011. Url: http://www.magazines.ru. [6] Игорь Губерман. Url: http://www.vestnik.com. [7] Владимир Маяковский. Url: http://www. az.lib.ru. [8] Владимир Маяковский. Там же. [9] Александр Архангельский. Url: http://www.epigrammi.net/autors/arhan-gels-kiy- aleksandr. [10] Подробнее об этом см. в: Елизавета Новикова, "Выбор оружия. Эпиграмма в судьбе Пушкина", "Звезда", № 6, 1999. Url: http://http://magazines.russ.ru. [11] Е. Г. Эткинд, "Пушкин — эпиграмматист", "Пушкинский сборник". — Псков, 1973. С. 41. [12] Александр Пушкин, Русская эпиграмма (ХVIII — начала ХХ века): Сборник/ Вступ. ст. М. И. Гиллельсона. Сост. и примеч. М. И. Гиллельсона и К. А. Кумпан. Подготовка текста К. А. Кумпан. — Л.: Сов. Писатель, 1988. (Б-ка поэта. Большая сер.). С. 240. [13] Там же. С. 248. [14] Там же. С. 249. [15] Евгений Баратынский, Русская эпиграмма (ХVIII — начала ХХ века): Сборник/ Вступ. ст. М. И. Гиллельсона. Сост. и примеч. М. И. Гиллельсона и К. А. Кумпан. Подготовка текста К. А. Кумпан. — Л.: Сов. Писатель, 1988. (Б-ка поэта. Большая сер.). С. 260. [16] Там же. С. 265. [17] Там же. С. 266. [18] Александр Пушкин. Url: http://ilibrary.ru. [19] Саша Чёрный, Русская эпиграмма (ХVIII — начала ХХ века): Сборник/ Вступ. ст. М. И. Гиллельсона. Сост. и примеч. М. И. Гиллельсона и К. А. Кумпан. Подготовка текста К. А. Кумпан. — Л.: Сов. Писатель, 1988. (Б-ка поэта. Большая сер.). С. 497. [20] Неизвестный автор. Url: http://www.pryaniki.org. [21] Саша Чёрный, Русская эпиграмма (ХVIII — начала ХХ века): Сборник/ Вступ. ст. М. И. Гиллельсона. Сост. и примеч. М. И. Гиллельсона и К. А. Кумпан. Подготовка текста К. А. Кумпан. — Л.: Сов. Писатель, 1988. (Б-ка поэта. Большая сер.). С. 498. [22] Николай Глазков. Url: http://www.ironicpoetry.ru/. [23] Юрий Беликов, "Дети Ра", № 1, 2011. Url: http://www.magazines.ru. [24] Валентин Гафт. Url: http://www.lib.ru. |