Отзывы

 

Евгений Степанов. Татьяна Бек: на костре самосожжения. М.: Вест-Консалтинг, 2019. — 164 с.: ил. — (Судьбы выдающихся людей).

Поэт и время. Поэт и судьба. Татьяна Александровна Бек (1949—2005). Поэт, прозаик и издатель Евгений Степанов познакомился с Т. Бек в 1986 году: зашел в редакцию журнала «Дружба народов» в гости к своему знакомому, выяснилось, что тот уволился, а в его комнате, в отделе поэзии, сидит неизвестная ему женщина. Показал ей свои стихи. Через неделю она написала о нем хорошие слова на первой полосе в «Комсомольской правде». Е. Степанову было двадцать два года. Она взяла над ним шефство, учила поэтическим и филологическим азам-премудростям. Уже потом он узнает, что так подвижнически она занималась и с другими поэтами, продвигала их творчество в печати, на радио. Их дружба длилась более двух десятилетий, до самой ее смерти. Они писали друг о друге, обменивались стихами понравившихся им авторов, печатали эти стихи в изданиях, где работали. Долгие годы жили по соседству, тесно общались, говорили о смысле в поэзии и прозе, о поэтах-современниках, о книгах, о свойственной обоим «пассионарной неуместности», обсуждали общих знакомых. Общение с ней, НЕВА 4’2020 Петербургский книговик / 239 человеком с юмором и самоиронией, знатоком русской поэзии, было великой роскошью. Эта книга — дань любви и уважения к другу и выдающемуся поэту. Она включает собственные воспоминания Е. Степанова и его аналитические размышления о творчестве Т. Бек. Каким она была человеком? Непростым — порывистым, увлекающимся, резким. Жила небогато. Иногда денег не было совсем. Но никогда не просила. О ее личной жизни, не самой счастливой, Е. Степанов пишет скупо. И подробно — о насыщенной литературной жизни, которую вела Т. Бек: писала стихи, рецензии, делала интервью, составляла книги других поэтов, работала над архивами родителей — писателей А. Бека и Н. Лойко, редактировала чужие рукописи, преподавала в Литературном институте. Она была членом редколлегии и обозревателем журнала «Вопросы литературы», сотрудничала с «Общей газетой» и «Независимой газетой». «Она никогда не имитировала работу, а действительно вкалывала, как вкалывали ее предки, в том числе родители, родившиеся (это, на мой взгляд, очень важно!) до революции. То есть генетически она была — оттуда, из дореволюционной России, когда люди умели работать не за страх, а за совесть. ...И Татьяна — горя творческим огнем, как она писала, на „костре самосожженья“, встала вровень с родителями». Е. Степанов размышляет о судьбе поколения Т. Бек, познавшего две общественно-политические системы в своей жизни — социализм и капитализм. В СССР талантливые и признанные, вовлеченные в литературный мейнстрим авторы и великая андеграундная поэтическая группа, которую власть не замечала и никуда не пускала, существовали параллельно. После перестройки они слились в единый и мощный поток. Но если в СССР можно было жить литературным трудом, то в новой России ситуация изменилась. Советские издательства перестали издавать поэтические сборники, новых издательств еще не появилось. После 1987 года у Т. Бек, как у многих других поэтов, возникли проблемы с публикациями. Советская система была к ней благосклонна, ее активно печатали в периодике, выходили книги. В «новое время» у нее вышло только три книги, и то небольшими тиражами. Одна эпоха закончилась, в новой эпохе Т. Бек и многим другим представителям интеллигенции места не нашлось. «Вот эту эпоху безвременья она и выразила, написав честно и жестко: „Я вымираю, — как речь и раса, / Перебродившая чересчур“». Поэт Е. Степанов в главах «Рифменная система Татьяны Бек», «Разные редакции» делает профессиональный анализ поэтического мастерства Т. Бек, служившего главной задаче: показать тончайшие нюансы характера лирической героини, практически неотделимой от автора, личности с душой страдающей и высокой. «Стихосложение было и остается для меня доморощенным знахарским способом самоврачеванья: я выговаривалась... и лишь таким образом душевно выживала», — писала Т. Бек. Е. Степанов щедро наполняет свою книгу стихотворениями Т. Бек, передающими мироощущение поэта и человека, мироощущение, трагизм которого усиливался с годами. Книгой о неумолимой, лавинообразно, сокрушительно приближающейся кончине называет он сборник «Облака сквозь деревья». Общее настроение ее передают строки: «Как выпить жизнь до дна / И не сойти с ума? / Одна. Одна. Одна. / Сама. Сама. Сама». Это сказано не о себе, говорит Степанов, а о времени, в котором живет поэт, о своей генерации, об этносе. Ключевыми называет строки: «А вчера спросила Блока: / Чем заполнить дни, / Если кончилась эпоха / И не теплятся огни?» Роковым аккордом ее жизни, считает Степанов, стал тяжелый конфликт с представителями литературной братии, возникший из-за ее остро отрицательной реакции на панегирическое письмо ряда писателей в адрес Туркменбаши с предложением перевести на русский язык его стихи. «Негоже ни поэтам, ни мудрецам пред царями лебезить, выгоду вымогаючи», — ответила Т. Бек. Последовали звонки домой с оскорблениями и даже угрозами, а ведь со многими она была давно и хорошо знакома, работала вместе. «Она, конечно, очень сильно, смертельно устала, поскольку 240 / Петербургский книговик НЕВА 4’2020 была поэтом, то есть человеком без кожи, беззащитным и сильным», — пишет Е. Степанов. Она скончалась, по официальной версии, от обширного инфаркта, однако многие обсуждали вероятность самоубийства из-за травли, развязанной против нее. Вопрос остается открытым. В книге немало страниц посвящено литературной среде, безжалостной и беспощадной, и все-таки единственной, которую Бек знала с детства. В книгу включены интервью и блиц-интервью с поэтами и писателями, близко знавшими Т. Бек, дружившими с ней десятилетиями или учившимися у нее в Литинституте стихам и пониманию правды, исступленному всматриванию в ткань словесную и житийную. Они размышляют о ее поэзии, цитируют любимые ими стихи Т. Бек, говорят о ее роли в своей жизни и ее месте в пантеоне отечественной изящной словесности. Эта книга о большом поэте с трагической судьбой.