Интервью Евгения Степанова

Михаил Карагодский

 

Михаил Карагодский — в прошлом известный танцовщик. Ныне — руководитель филадельфийской «Танцевальной консерватории». А еще Михаил — очень милый, душевный человек, коих в эмиграции, право слово, не так много.

 

Балетмейстер Михаил КАРАГОДСКИЙ:

«Я ЗА РУССКИЙ КЛАССИЧЕСКИЙ БАЛЕТ!»

— Михаил, для начала — по традиции! — немного о себе.
— Когда я только приехал в Америку, то преподавать вовсе не собирался. Это было семнадцать лет назад. Я уехал, чтобы мир посмотреть, в Союзе меня слишком долго лишали такой возможности. Я несколько раз собирался в зарубежные поездки вместе с труппой, но меня снимали буквально с трапа самолета.
— Почему?
— Неизвестно. Видно, кто-то стучал. В артистическом мире немало завистников. Не пустят одного, есть шанс, что пустят другого. Видимо, кто-то из коллег следовал этой подленькой логике. Я был ведущим танцовщиком Ансамбля современного танца, мы собирались ехать в Париж. Меня «отцепили» за день до вылета самолета. Хотя я вел двенадцать номеров в программе. Я устал от таких «фокусов». Я понял: если я хочу увидеть много стран, я должен покинуть одну страну. В семьдесят пятом году уехал. Прибыл. Чем заниматься? Начал размышлять. Я закончил на Родине не только балетную школу, но и Академию художеств в Риге, разбираюсь в антиквариате. Думал заняться этим или чем-то еще. У меня в Америке родственники, и довольно богатые. Мой дядя, который уехал еще в тридцатые годы, предлагал мне заняться его меховым бизнесом. Его сыну этот бизнес не нужен. Он врач и получает четыреста тысяч годовых. Но я и от этого бизнеса, и от многих других отказался. Первые три месяца в эмиграции просто ходил в школу, еврейская община субсидировала, оплачивала квартиру, питание, меня обучали английскому языку. Мне исполнилось тридцать пять лет. Возраст солидный. Я уже начал забывать, что когда-то вообще танцевал. Но однажды хозяин школы, где я учился, познакомил меня со своей секретаршей, которая увлекалась балетом. Она привела меня в школу Баланчина. Великий Маэстро заинтересовался мною, пригласил к сотрудничеству. Предлагал танцевать у него и преподавать в его балетной школе. Но я не согласился. Я — сторонник русского классического балета. А Баланчин — это все-таки модерн. Я порекомендовал вместо себя своего давнего товарища Андрея Крамаревского. В итоге — Андрей преподает там уже семнадцать лет. Я же пошел в «Нью-Йорк Сити опера», это ближе к классике. И стал танцевать. Я был признан лучшим партнером Америки.
— Кем признан?
— Прессой, критикой, такими популярными и престижными изданиями, как «Нью-Йорк таймс», «Нью-Йорк пост». Потом я ушел из театра, перешел в Нью-Йоркский мюзик-холл, создал там двести пятьдесят спектаклей. На каждом из них был аншлаг, все билеты распродавались молниеносно. Шесть тысяч зрителей приходило регулярно. Это для Америки — очень много. Все шло неплохо. Но, понимаете, балетное искусство здесь, конечно, далеко от европейского. Отношение к искусству часто поверхностное, странное. Мне стали предлагать делать мини-балеты. А для того, чтобы поставить, например, балет «Лебединое озеро», обязательно нужно не менее двадцати пяти — тридцати пяти человек. Сокращение неприемлемо. Как делать мини-балеты — я не знал. Этому меня в России не учили. В итоге я укатил в Норвегию, работать балетмейстером в Норвежском национальном театре. Но и оттуда мне вскоре пришлось уехать. В Штатах меня ждала невеста. Она — коренная американка. Уезжать никуда не собиралась. Я вернулся. И открыл здесь «Танцевальную консерваторию».
— Расскажите о ней поподробнее.
— Я ее открыл семь лет назад. И начал серьезно обучать ребят классическому балету, основываясь на русских традициях. После первого года обучения у меня было двенадцать человек в классе, больше я сам не брал, хотя очень многие хотели. Я выбирал лучших. Потом мои первые ученики уехали — их родителям предложили работу в других городах. В Америке так: где работаешь, там и живешь. Все едут за чеком.
Ко мне пришли другие ученики, ученицы. Со временем я понял, что учить классическому балету в Америке совсем не просто. Всем нужен видимый — быстрый! — результат. Стоять у станка никто долго не хочет. Я стал больше преподавать по ускоренному, экспериментальному методу. Своему собственному методу, основанному на Вагановской школе.
— Расскажите о Ваших учениках.
— У меня очень много талантливых ребят. Я их всех люблю.
— Я слышал про Бориса Истулина, видел на видеокассете, как он выступает. Мне понравилось.
— А ведь у него, на первый взгляд, не было данных, чтобы стать артистом. «Мальчик антибалетный!» — так бы сказали в Советском Союзе. Но я почувствовал: парень далеко пойдет. И сейчас он уже практически готов к профессиональной сцене. Беда в том, что отношение к балету здесь весьма скептическое. Мало кто стремится в профессионалы. Родители водят детей на балет как на физкультуру. Тем не менее я стараюсь готовить своих учеников по основательной программе. Заниматься у меня непросто. Дисциплина. Я исключаю ребят из консерватории, если узнаю, что они начали курить, выпивать. Я занимаюсь с ними не только балетом, но и воспитанием.
— Борис Истулин мне рассказал, что когда его отец потерял работу, Вы не стали брать с их семьи денег за обучение. Правда?
— Да. Это нормально. Мы же — люди! И должны помогать друг другу.
— Поддерживаете ли Вы связь с Россией?
— Конечно. У меня нередко преподают мастера, известные артисты из Москвы, Петербурга, в том числе из Большого театра. В прошлом году у меня работал, например, великий Асаф Мессерер (царство ему небесное!). Ему тогда исполнилось восемьдесят девять лет. Но как он работал! Он говорил мне: «Миша, мой урок длится всего девяносто минут, но готовлюсь я к нему не менее пяти часов!» Вот поэтому его уроки и запомнились на всю жизнь.
— Как местные власти относятся в Вашей деятельности?
— Уважают. Это точно. Вместе с поэтом Михаилом Юппом мы ездили на прием к губернатору нашего штата в город Харисбург. Мы представляли русскую культуру Филадельфии.
— Вы проводите балетный Вагановский фестиваль в Филадельфии, на котором я видел много русских мастеров, например, милую Галю Шляпину из коллектива под руководством Касаткиной и Василева. Галя мне рассказала, что ей очень понравилось с Вами работать на этом фестивале. Не думаете ли Вы устроить подобный фестиваль в Москве?
— Конечно, думаю. С удовольствие бы это сделал. Только нужны заинтересованные лица со стороны России. А я, в свою очередь, сделаю все, что от меня зависит. Вообще моя мечта такова: жить и работать поочередно то в Америке, то в России.

Беседу вел Евгений СТЕПАНОВ

1992