Новый год встретил очень хорошо в Красково, в гостеприимном и огромном доме своих друзей.  Были Николай, Ксения, Марина, Паша, Гаша, Аня и многие другие замечательные люди. Пили, ели, дарили друг другу подарки. В 3 часа заснул.
1 января как-то неожиданно все действительно стало другое. Не хочу об этом писать, потому что не очень понимаю, что произошло. Но жизнь моя действительно изменилась.
3 января переехал из Удельной на Аэропорт. Живу в очень хороших условиях, но все равно мой дом — в Удельной. Тупо смотрел телевизор все праздники. Запомнилась только передача про Олега Павловича Табакова, все остальное — что-то неудобоваримое.

Благодаря содействию Сергея Бирюкова, вышли мои стихи на немецком языке. Переводчик — Sergej Tenjatnikow.

16 декабря я приехал в мой любимый Берлин, где у меня родилась внучка — Катинка Степанова.
В Берлине я постоянно пишу стихи. Они не всегда связаны с этим городом. Вот некоторые из них.

Итак, выборы состоялись. Изменений в раскладе сил, на мой взгляд,  нет.
Становится понятно, почему так сильно повысили зарплату полиции и военным…

2-6 декабря 2012 года был в Казани на фестивале имени Лобачевского. Попозже напишу подробнее. Все очень понравилось.

Дневник — это объяснение в любви. Может быть, поэтому я так редко пишу?

Смотрю по ТВ предвыборные дебаты.
Жириновский:
— КПСС была говно. А «Единая Россия» трижды говно.
Зюганов:
— Наш старик Хоттабыч Чуров…
…Смотреть за этими персонажами очень забавно. Двадцать лет они веселят страну. Настоящие юмористы. К сожалению, не более того. Прока от них я не вижу.
Самая трудная ситуация у «Единой России». Их конкуренты обещают, что все будет хорошо, мол, они наладят жизнь в стране. А «единороссы» уже у власти. Им нужно отчитываться о проделанной работе. А как тут отчитаешься?

Алексей Давидович Алехин напечатал одно мое стихотворение в «Арионе». Спасибо.

Сергей Иванович Чупринин отказался печатать мои стихи. Тоже спасибо.

Заходил Игорь. Просто поговорили — и уже на сердце хорошо.

Меня пригласили на передачу «Культурная революция». Встретил там Лешу Козырева, которого не видел 17 лет. Он теперь зам. декана философского факультета МГУ, большой человек. Мы с ним учились 20 лет назад в Женеве, в университете.
Очень хорошо, тепло поговорили.
Вопрос мне задать на передаче не дали. Видимо, там уже все роли распределены. Швыдкой дал понять, что время ограничено.
Ну и хорошо.

В 47 лет я научился контролировать свои эмоции. Это мне очень помогает в работе, да и вообще в жизни.
Много лет назад одна знакомая говорила мне: «Самое главное для мужчины — это выдержка и умение сохранять спокойствие».
Правильно она говорила.

Извинился перед Таней Ердяковой из Петербурга за то, что наш журналист Сергей Киулин не упомянул ее имя в информашке о сайте Виктора Александровича Сосноры. В недавнем выпуске газеты «Поэтоград» вышла по моему заданию заметка, где указано, что материалы собирала Татьяна.
Очень хорошо с Таней пообщались по эл. почте. Инцидент, слава Богу, исчерпан.

Моего друга Олега посадили в тюрьму, в Испании. Какая-то дикость. Олег Воронцов — честнейший человек и замечательный писатель. Никогда не поверю, что он в чем-то виноват.

Никого у меня ближе нет. Дай Бог маме здоровья!

Виталий Сундаков в передаче Михаила Швыдкого очень интересно говорил о разных культурах этносов и рас, населяющих земной шар. У каждого народа свои особенности, своя ментальность. И правила поведения. Например, есть племена, где улыбка воспринимается как угроза.
По мнению Сундакова, ментальность народа — это главное. Если ее не учитывать, можно очень сильно пострадать.
Ему возражала Наталья Басовская, профессор РГГУ. Она считает, как я понял, что суждения Сундакова отчасти расистские.
Самое печальное в этой ситуации, к а к Сундаков отвечал Басовской. Он горячился, был излишне эмоционален. У него нет культуры ведения дискуссии. Аргументы есть, а культуры нет.
У Басовской аргументов нет, а культура есть. И она смотрелась на передаче более убедительно.

— Вы осквернили память о человеке, великом человеке, который уже умер, Вы напечатали не тот файл. Я столько вложил энергии, денег и сил в эту книгу, а Вы… Вы… Вы, — обрушились однажды на мою голову проклятья. — Ваше издательство запороло работу.
Я сказал:
— Успокойтесь, давайте поговорим. Я выпускаю в год двести книг. Обо всем помнить при всем желании не могу. С кем Вы имели дели? С каким верстальщиком?
— Я не запомнил его имени.
— А Вы помните, кто был руководителем этого проекта?
— Помню. Это был я.
— Правильно. А я был редактором этой книги. Более того, книга вышла не в моем, а В а ш е м издательстве. От моего издательства только требовались верстка и корректура, что и указано в выходных данных книги. Согласны?
— Согласен. Но я же неопытный издатель, я только пять книг издал. Обратился к Вам за помощью, а Вы…
— Я Вас понимаю. Поэтому хочу извиниться перед Вами за этот инцидент и хочу Вам помочь. Давайте я часть тиража за свой счет перепечатаю с правильного файла. Согласны?
— Согласен.
На том и разошлись. Человек, слава Богу, успокоился. И дело мы доведем до ума. А то, что я потерял деньги, так это не беда. Правда, никого не хочу огорчать. И виноват действительно я. Человек мне доверился, деньги дал, а я не уследил. В общем, будем исправлять ошибку.

Дураки делают из друзей врагов.
Умные делают из врагов друзей.

Спорить с женщиной? Нет, я не самоубийца.

90х60х90. Глухонемая.

Константин Райкин в беседе с Владимиром Познером:
— Аркадий Райкин — великий артист.
Молодец, только так и нужно говорить о родителях.

— Да ты, вообще, мне кажется, в сексе ничего не понимаешь. Ты, наверное, и минет делать не умеешь?
— Это кто минет делать не умеет? Я? Да, я минет научилась делать раньше, чем курить.

Леонид Гозман осудил травлю Лужкова. Ну хоть кто-то в России добрый и порядочный человек.

Людоеды уже начали поедать самих себя. Их показывают по ТВ, они ругаются, грызутся и ждут поддержки от нас, простых смертных, которых они начнут радостно есть потом.

В хороших руках женщина — ангел.
В плохих — исчадие ада.
То есть, плохих женщин нет, есть сильные (умные) и слабые (глупые) мужчины.

В молодости я был абсолютным идиотом. Только сейчас (надеюсь) стал чуточку поумнее.

Понял, что выяснять отношения — заведомо быть на территории конфликта.
Оно мне надо?

1 декабря уехал в Казань. Буду 5 декабря.

Смотрел в очередной раз фильм «Старший сын».
По-моему, это лучший фильм ХХ  века.

Я совершил диссидентский поступок. Вопреки призывам президента Медведева заниматься бадминтоном, записался в секцию настольного тенниса.

Нашел в почте тексты, мне посвященные. Это пишут мои друзья, которых я очень люблю.

Пишет мой друг Владимир Алейников:
«Твою книгу стихов прочитал я несколько раз. Ты замечательный поэт. Это ясно, как Божий день. Изумляет меня многогранность твоего феноменального таланта. В сущности, ты единственный из современников, по масштабу твоих деяний ставший настоящим исполином. Бог тебе в помощь, дорогой друг. Работай, как ты и привык, за десятерых. Но и береги себя. Таких людей, как ты, больше нет. А тебе надо ещё очень многое сделать».
Приятно, конечно, это читать. Но я не поэт. Я бизнесмен. Практическое и прозаическое начало во мне сильнее поэтического.

Цитата из Интернета.
Ю. М. Лужков: «В российской столице идет "бешеный распил собственности", сказал бывший мэр Москвы Юрий Лужков телеканалу "Дождь" по телефону из Австрии, однако не назвал имен тех, кто в нем участвует. Между тем во вторник в Следственном департаменте МВД России уточнили, зачем вызвали экс-мэра на допрос: его собираются расспросить о покупке московским правительством пакета акций Банка Москвы на сумму 15 млрд рублей в 2009 году, а также выдаче кредита компании "Премьер Эстейт"».
А раньше, выходит, бешеного распила собственности не было.
Юрий Михайлович в очередной раз насмешил.
Еще, помнится, Лужков говорил о том, что его жена была бы еще богаче, ели бы он не был мэром.
И вот он в отставке. И Батурина вынуждена продать свой холдинг. Все очень просто.

Познер спрашивает Собянина:
— Какая Ваша главная положительная черта?
— Совестливость, — не моргнув глазом, отвечает мэр.
Уточняю — это он говорит о самом себе.

ИТАР-ТАСС: «Крайне неэффективное управление городом и запредельный уровень коррупции в Москве были причинами отставки Юрия Лужкова с поста мэра российской столицы в конце сентября прошлого года.
Об этом заявил сегодня руководитель администрации президента РФ Сергей Нарышкин, комментируя по просьбе журналистов высказывания Лужкова по поводу причин его досрочного ухода с поста московского градоначальника».
Как у них там, наверху, ловко все устроено! Создал коррупционный режим — в отставку. Не в тюрьму, а просто поезжай за границу, в собственное имение, подыши альпийским воздухом. Правосудие — для своих.
…Нарышкин, делая подобные заявления, кажется, даже не понимает, какую медвежью услугу он оказывает президенту.

Издателю Либерзону (кандидату филологических наук, защитившемуся в МГУ) звонит очередной автор:
— С Вами говорит гений. Я член Союза писателей, я награжден 10 литературными премиями и орденами. Меня все знают в литературной тусовке.
— Да-да, — отвечает издатель Либерзон, — понимаю. — Что Вы от меня хотите?
— Хочу издать книгу. Я заплачу.
— Понятно. Пришлите, пожалуйста, по электронной почте рукопись.
Присылает. Издатель Либерзон читает. Страшная безграмотная графомания.
И что же делать издателю Либерзону? Он так хотел бы послать этого очередного графомана куда подальше, сбить с него спесь и наглость. Но — нет. Он издаст — за деньги — его книгу. И будет ему улыбаться. И даже будет его хвалить.
И будет ненавидеть сам себя.
И даст немного денег своим стареньким маме и папе.

Дмитрий Анатольевич Медведев приехал на мой родной Журфак.
Говорил о том, что он дал кому-то по зубам (видимо, Грузии), что мы кормим бывшие советские республики.
Почему мы их кормим — непонятно. Может быть, лучше собственных пенсионеров накормить.
Вообще, комментировать нашего президента в последнее время мне как-то неловко. Мне кажется, с ним что-то происходит. Может, помощь какая нужна? Он, видимо, сильно устал.

Еще один мой любимец — Никита Сергеевич Михалков.
Восхищаюсь его гением самопиара.
Выступает по ТВ. Рассказывает, как он сотрудничает с композитором Эдуардом Артемьевым (цитирую на память, но за смысл отвечаю):
— Он напишет музыку, а мне не нравится. Тогда я нахожу засаленные, выброшенные им листочки с нотами, черновички, вот оно — здесь гениальная музыка!
То есть Михалков как бы восхищается Артемьевым. На самом же деле — он восхищается собой. Получается, что и в музыке он разбирается лучше всех.
Чудесный человек. И главное — очень успешный. Что будем делать? Завидовать будем.

Мне жалко Каддафи.
Ни о какой демократии никто не думает. Всем нужна нефть. Легкая и быстрая нефть.
А погибшего в бою человека нужно похоронить. Просто похоронить.
…Лучше в Ливии не будет.

Встретились, как обычно, возле памятника Пушкину.
— Привет!
— Привет!
— Деньги принес?
— Да, конечно. Спасибо тебе, что выручила.
— Не за что. Позвони мне на следующей неделе, может быть, кофе где-нибудь попьем. Хорошо?
— Хорошо.
— Ну все, я бегу, у меня заседание в Госдуме. Потом улетаю на семинар в Гонолулу.
— Счастливого пути!
— Что? Что? Не поняла…
— Счастливого пути!
— А… Спасибо! Ну давай, до встречи.
— До встречи.

Москва, 1987 год.
Евгений, 23 года, женат. Виталий, 47 лет, холост. Они научные сотрудники в музее пролетарского писателя Николая Мужественного.

Евгений: Виталий, сегодня у нас будут экскурсии?
Виталий: Нет, сиди отдыхай. Я сейчас пойду в магазин, тебе что-нибудь купить?
Евгений: Нет, не надо. Мне жена собрала еды.
Виталий: Везет тебе, жена о тебе заботится.
Евгений: Да, у меня жена прекрасная. А ты почему не женишься?
Виталий: Так я был женат, много лет, у меня уже внуки.
Евгений: Ты любил жену?
Виталий: Да, конечно. Но я любил и других женщин. У меня всегда были параллельные романы…
Евгений: Зачем?
Виталий: Во-первых, мы были с женой в гражданском браке, жили на разных территориях. И чтобы сохранить наш союз, я вынужден был иметь запасные аэродромы. На всякий случай. Чтобы сохранить баланс сил. Чтобы не выяснять отношения с женой, когда она в дурном расположении. В общем, я ни с кем старался не ссориться.
Евгений: Извини, конечно, но, может быть, ты никого не любил?
Виталий: Может быть. Но разве любовь — это главное? Главное — это интересы. Знаешь, как капиталисты говорят, важны рынки сбыта. Вот мне надо было куда-то девать свою плотскую энергию. Следовательно, я обязан был иметь разные варианты. А вдруг у жены плохое настроение? К тому же она нередко вообще уходила от меня.
Евгений: Я где-то читал, что такой принцип называется любовная пирамида.
Виталий: Не знаю. Я ни о чем не жалею.
Евгений: Но ты ведь сейчас один.
Виталий: Ну почему? Я со всеми остался в хороших отношениях. И сын, и внуки ко мне очень хорошо относятся. Да и жена часто звонит.
Евгений: А если бы начать начала? Как бы ты прожил?
Виталий: Точно также. Хотя, наверное, я бы уехал из страны. Жил бы в Америке, Франции, Италии. Или, может быть, в Индии.
Евгений: Ты думаешь, там было по другому?
Виталий: Не уверен, поэтому я никуда и не уехал.

Скит под Красноярском.

Старец Виталий, 71 год.
Бизнесмен Евгений, разведен, 47 лет.

— Здравствуй, Виталий!
— Здравствуй, друг мой Евгений. Нашел, значит, меня. А я тебя ждал.
— Да, нашел. О тебе ходят легенды. Говорят, ты стал святым.
— Врут, ироды. Грешник я. Прости меня за все, Евгений.
— Да за что же?
— За все прости.
— И ты меня прости.

1996 год, до миллениума еще четыре года, они простые русские тридцатилетние невозвращенцы, они живут в меблированном номере в одном известном французском городе на улице Бургон. В этом отеле без звезд две комнаты — спальня и совмещенный санузел. И денег практически нет, и нет будущего, и есть только крошечная, малюсенькая надежда, что возможно завтра будет лучше. И он получит приглашение в Штаты в Университет, и ее пригласят во французский театр или, на худой конец, кабаре.
А пока они вдвоем, и она раздевается, и зачем-то показывает стриптиз, кому, с какой стати, он это видел тысячу раз, но она все равно показывает, и постепенно снимает свои белые стринги, и она какая-то невероятная стринго-стар, и ему наплевать на то, что она его не любит, и, может быть, уже завтра она будет делать минет какому-то толстому антрепренеру…
Они лежат на полу, он обнимает ее за худое бедро, кладет руку на бритый лобок, она прижимается к нему и ничего не говорит, ничего не говорит. Уже скоро наступит утро, уже скоро наступит миллениум. И, может быть, им еще повезет.

Медведев выступил перед своими сторонниками.
Оказывается, Дмитрий Анатольевич не идет на президентские выборы, потому что у Путина рейтинг выше, чем у него.
Зачем президент выставляет себя в смешном свете? Ведь перед ним сидят умные, многое повидавшие люди — Кузьминов, Гельман, Бондарчук… Понятно же, что любой рейтинг делается. Дайте мне ТВ-каналы — и я через два месяца буду популярнее любого начальника. И Медведев это прекрасно знает, но зачем-то на всю страну говорит смешные вещи…

Опять стали показывать Григория Явлинского по ТВ. Он тоже идет на парламентские выборы. Какая изощренная имитация демократии! Каждый мастерски играет свою роль.

Нет смысла ругаться. Нужно понять, что делать. Путин, сохраняющий власть на последующие годы, сохраняет ее не только для себя. Он ее сохраняет в том числе и для так называемой оппозиции, которая совсем неплохо устроилась. Все эти Зюгановы, Немцовы, Явлинские, Лимоновы — часть путинской системы. Если бы было по-другому, они бы уже давно торчали в тюрьме. Как Ходорковский, или как — на Украине — Тимошенко. А если господа на свободе, значит, они не оппозиция.
Итак, что же делать?
Во-первых, понять: Путин — это мы. Он нас, ленивых, инертных, вороватых, боящихся брать ответственность на себя потомков крепостных, устраивает. Не устраивал бы — давно бы власть изменилась.
Во-вторых, конечно, нужны новые лидеры оппозиции, иначе застой будет хуже брежневского.
В-третьих, надо использовать ту здоровую витальную энергию, которая еще есть в народе. В частности, максимально поддержать дачников, это огромный процент населения. Подвести к дачам газ, свет, канализацию. Дать возможность людям жить в домах, почувствовать хозяевами своей земли. Если этого не сделать, так и останемся рабами.

Заходила Олеся, она поэт и помощник адвоката.
Спрашиваю:
— Почему не становишься адвокатом?
— Не могу. Нужно дать взятку 25 тысяч долларов.

У Сергея заболела мама. Рак.
Рассказывает ужасы. Как врачи выжимают деньги. Лечения никакого. Все платное. За каждый анализ — плати.
Я обратился за помощью к знакомому в Мэрию. Тот помог. Позвонил главному врачу. Сразу все засуетились. Начали лечить.
Если у тебя в Москве нет высокопоставленных знакомых, лучше не болеть.

Ездил в Обнинск на электричке. Как только сел, подошел какой-то парень, по-английски спросил, идет ли этот поезд до Переделкина.
Разговорились. Оказалось, парень из Сирии.
Спрашиваю:
— Почему у вас там революция?
— Простой народ хочет свободы, а правительство не дает. А вообще, у нас все так, как у вас. Но у вас спокойнее.

По ТВ показали встречу Путина с писателями.
На встрече присутствовали: Маринина, Донцова, Устинова и т. д.
А при чем здесь писатели?
Кто здесь писатели?
Мне казалось, что писатели это Распутин, Битов, Крупин, Есин, Попов, Кушнер, Кедров, Пелевин, Сорокин, Евтушенко, наконец.
Список могу продолжать и продолжать.
Но их на встрече с Путиным не оказалось.
На следующий день Веллер говорит по «Эху Москвы»: «Писатели работают лучше, чем политики».
Каких писателей он имеет ввиду? Авторов детективных и женских романов? Самого себя?
Неимоверная страна.

— Связей, — она говорит, — у меня пруд пруди. А коммерческой жилки нет.
Я бы хотела издавать альманах о легендарных личностях, но денег нет.
— А с кем ты знакома из влиятельных (денежных) людей?
— Да, со многими. У меня даже в Еврейском конгрессе есть друзья.
— Так ты попроси у евреев. Они всегда на культуру дают.
— Я просила — не дают.
— Хочешь, я попрошу, уверен, мне не откажут. У меня коммерческая жилка есть.
— Нет, это же мои связи. Я со своими людьми буду сама разговаривать. Давай ты лучше свои связи подключишь и будешь издавать мой альманах.
…Глаза у нее добрые. Взгляд наивный. Образование высшее. Родилась и выросла в Москве.

Отправил от Союза писателей ХХI века одну поэтессу на литературный фестиваль в Будапешт.
Ее встретили, разместили на вилле, поили-кормили, водили по городу, устроили литературные вечера, пообещали издать книгу на венгерском языке и т. д. Все бесплатно.
Приезжает, звонит мне:
— Ты знаешь, я счастлива, принимали как королеву. Я выхожу на мировую сцену.
На следующий день читаю в ее ЖЖ заметки о фестивале:
«На фестивале блистала я одна. Меня сравнили с Цветаевой и Ахматовой. Один австрийский писатель спросил меня: не знаю ли я президента Союза писателей ХХI века Евгения Степанова? «Женьку, что ли? Да, есть такой. Очень средненький поэт. Поэт в России — только я».
На следующий день она пришла ко мне. Говорит: «Слушай, давай ты меня теперь отправь в Берлин, ведь у тебя там все схвачено…»

Лауреатом Нобелевской премии по литературе 2011 года стал прославленный восьмидесятилетний шведский поэт Томас (правильнее — Тумас) Транстремер. Премия присуждена ему «за то, что его краткие, полупрозрачные образы дают нам обновленный взгляд на реальность».
В России Транстремер не самый известный поэт. Из толстых журналов он печатался только в «Детях Ра».
Меня познакомил с Траснтремером много лет назад мой старший товарищ Геннадий Николаевич Айги.
Меня поразили не только стихи, но и музыка Транстремера — он виртуозно играет на рояле. После инсульта играет левой рукой.
А стихи Транстремера для «Детей Ра» перевел Анатолий Кудрявицкий, мы опубликовали подборку в 2008 году. Это глубокая философская лирика. Вот, например, стихотворение «Орлиные скалы».

Транстремер был в Москве, несколько лет назад в одном из столичных музеев состоялось его выступление.
…В свое время член редколлегии журнала «Новый мир» Павел Крючков обвинил «Дети Ра» в литературном сектантстве. Дескать, мы печатаем узкую касту авторов.
Видимо, Павел Михайлович прав. Круг наших авторов избранный. Среди авторов — нобелевские лауреаты Бродский, Леклезио, Траснстремер. Есть и другие интересные поэты и прозаики.

Заходил на работу выдающийся композитор Владимир Сергеевич Дашкевич. Будем делать ему книгу.
Он, оказывается, потомок литовских князей.

Сергей Евгеньевич Бирюков говорит мне:
— Твои дневники слишком откровенные. А вот о политике у тебя хорошо получается.
...Разве могут быть дневники неоткровенные?

Каждый человек зачем-то нужен на земле.
Какая глупость — с кем-то ссориться.
А я, идиот, ссорюсь.

У моего друга Жоржа (сорокапятилетнего тата) было хобби — каждый день он знакомился с новой девушкой на сайте dating.ru.
Знакомился, на второй или третий день вступал с ней в отношения, а потом начинал мне звонить:
— Ты знаешь, она всем хороша: и готовит, как повар, и в постели — как гетера, и денег у меня не просит. Но все-таки она не домашняя.
— А что такое домашняя, Жорж? — спрашивал я.
— Ну не знаю, как тебе объяснить. Женщина должна быть домашней. Вот моя мама еврейка была домашней, сестра у меня домашняя.
Через неделю-другую Жоржик со своими возлюбленными расставался.
И опять начинал новый поиск.
Так бы он и жил в Москве, искал на сайтах знакомств свою домашнюю женщину, но как на грех, случился кризис 2008 года, Жоржиково маленькое издательство разорилось, и он остался не удел.
Тогда он вспомнил, что у него есть дядя в Австралии, и попросил его прислать приглашение.
Дядя, как это ни удивительно, оказался порядочным человеком и прислал. Жоржик улетел в Сидней. Месяца два от моего друга не было известий. Я даже заволновался. И тут, слава Богу, я получил письмо по электронной почте. К письму было прикреплено 15 фотографий. Жоржик на фоне виллы, Жоржик у бассейна, Жоржик на берегу океана и т. д.
Письмо начиналось такими словами: «Женек, наконец-то, я счастлив, я женился. У моей жены дом на 20 спален, мы живем на берегу океана, на участке растут тюльпаны, в ванной может разместиться подводная лодка. Приезжай скорее к нам в гости. Я тебе познакомлю с супругой. Она такая домашняя…

Марина Олеговна Саввиных пишет в своем ЖЖ:

«Многое из того, что здесь (на Волошинском фестивале. — Е. С.) происходило, стало для меня подтверждением нарастающей поляризации литературного пространства. Одна молодая поэтесса, предложившая стихи в «День и ночь», на мой призыв подумать о читателе и быть, по возможности, проще — откликнулась так: «А я думала, сегодня нельзя без «подвывертов». Завихрения всевозможных «подвывертов для подвывертов»», почти совершенно поглотившие нашу словесность (по крайней мере, ту, что на виду), образуют в ней чудовищный мёртвый омут, затягивающий всё, что не способно сопротивляться. Унылые вереницы почти не отличимых друг от друга версификаций, воспроизводимых с импровизированных подмостков, — отличительная черта, увы, не одной фестивальной площадки. Скука, вялые аплодисменты зевающей публики, потеря, в конце концов, этой публики… Всё это бурно обсуждалось потом «в кулуарах» — в кафешках, на пляже, на прогулках и «дружеских попойках» (как без них!). При этом очевидна была открытая манифестация чего-то иного, противоположного «мертвечине». Живая жизнь, подъём, жадный интерес к миру, меняющемуся на глазах, страсть познания и стремление к художественной правде — всё это образовывало на фестивале некие «точки кипения», которые постепенно притягивали к себе всё больше и больше участников. Замечу, тяготение к тому или другому полюсу никак не связано со стилем или традицией, которой следует автор. Просто есть Поэзия и имитация оной на потребу конъюнктуре. Последняя, конечно, гораздо более социально адаптирована, избалована поощрениями и финансовыми вливаниями. Зато первая мощно выбивается из-под завалов и скоро-скоро (о, надежда, которая умирает последней!) будет бить ключом!
Одну из таких «точек кипения» я наблюдала вблизи. Это был мастер-класс двух поэтов, доктора культурологии, кандидата филологических наук, Президента Академии Зауми Сергея Бирюкова и Президента «Союза писателей ХХI века», главного редактора журналов «Дети Ра» и «Футурум АРТ» (и прочая, и прочая) Евгения Степанова.
О Степанове не стану долго говорить. О нём много сказано. Не хочу повторяться. Думаю, что в памяти благодарных потомков его имя сохранится так же, как мы храним имена Павла Третьякова, Саввы Морозова и Сергея Дягилева. Только Степанову труднее, так что и память о нём, наверное, будет светлее и драматичнее.

Бирюкова прежде я вблизи не видывала. По коротком же знакомстве он произвёл на меня ошеломляющее впечатление. Представьте себе профессора европейского университета, этакого raffine: речь, манеры, мимика, жестикуляция, — вся тончайшая механика общения, которая изобличает в наших глазах человека определённого воспитания и круга. И вдруг он выходит к микрофону, и начинается — шаманское камлание? индейская ритуальная пляска? Кажется, горло поэта-декламатора способно воспроизвести любой звук — от гортанного крика горлицы до скрежета металла о металл. А потом откуда-то является картонная дудка — пугающе громкая — и летающий диск, на глазах у зрителей запускаемый в небеса. Так Президент Академии Зауми чествовал Владимира Алейникова, нового академика, лауреата Международной отметины имени отца русского футуризма Давида Бурлюка.


Сергей Бирюков – звучащий инструмент поэзии. Он один из немногих, кто знает о переднем крае поэтических поисков — всё. Или почти всё. Мастер-класс, который он вёл вместе со Степановым, был посвящён литературному авангарду. Но под конец в маленький холл пансионата «Камелия-Кафа», где разместился класс, слетелось всё, что почуяло энергию совершающегося здесь волшебства.
Живое русское слово вызвало из тектонических культурных пластов новое поколение литературоведов и критиков. На мастер-классе Бирюкова и Степанова тон обсуждениям задавали молодые филологи, бескомпромиссные, жёсткие, отважные, не оглядывающиеся на регалии и лица — и при этом высоко эрудированные и компетентные. Мне особенно запомнились Евгения Коробкова («Какой живой, говоря пушкински, раздробительный (в положительном смысле) ум!» — отозвался о ней Бирюков) из Челябинска и Мария Суворова из Вологды. Уверена, мы ещё не раз встретим на страницах литературных журналов эти имена».

Оценка литературного процесса у Марины Саввиных очень точная. Как всегда.
Что же касается моей скромной персоны, то могу сказать следующее.
Читать о себе хорошие слова приятно. Но, право слово, я их не заслуживаю. Я не меценат и не альтруист. Делаю только то, что нравится мне. Если бы не нравилось, я бы вообще ничего не издавал, а только путешествовал, чем раньше и занимался годами.
Когда в детстве все мои сверстники мечтали стать космонавтами или хоккеистами, я, обладая титулом чемпиона Москвы по хоккею, мечтал быть директором магазина.
В 7 классе (в советское время!) я уже был оптовым торговцем на Птичьем рынке.
Прошли годы — у меня появились и магазины, и офисы, и все остальное. В беспощадных капиталистических джунглях мне уютно.
А вот про Сергея Евгеньевича Бирюкова — все правда. Он, действительно, подвижник и альтруист. Рыцарь Поэзии.
И девчонки из семинара очень толковые. Умные, образованные и не стесняющиеся говорить то, что думают. Будущее — за ними.

В субботу утром позвонил Владимир Георгиевич Бояринов, мой замечательный старший товарищ. Прочитал стихи, в том числе, мне посвященные. Я тщеславно стал у него их выпрашивать. Он обещал прислать.

31 сентября на даче у отца (она в лесу) нашел два подосиновика и подберезовик.
Счастье.

Был у себя на даче. Яблок выросло неимоверное количество.
Родила даже яблоня, которая не плодоносила 15 лет.
Сосны растут. Дуб прижился. Березы вымахали ростом с дом. Выросли шиповник и барбарис.
Слил воду в бане, в доме, в унитазе.
1 октября 2011 года сезон закончился.

Классик русской поэзии Владимир Алейников прислал мне письмо.
Цитирую. Хвастаюсь. Балдею от удовольствия.
"Вчера прочитал я твои короткие рассказы в "Крещатике". Они замечательные. Ты создал свой собственный жанр, уникальный, твой и только твой. Любой текст - мгновенно узнаваемый: его именно ты написал. Изумительный спартанский лаконизм, снайперская точность. А какой лиризм просвечивает сквозь все эти краткие строки! И сколько во всём этом грусти! И какое сияние твоего многогранного таланта встаёт за каждой вещью! Всё - дышит, пульсирует, пронизано синкопическими, буквально джазовыми ритмами. Всё - бесчисленное разнообразие бытия. Как из кусочков смальты складывают мозаику, создают единое произведение, так и ты создаёшь из отдельных кратких рассказов свою большую книгу жизни и судьбы. Я искренне поздравляю тебя с этой удачей. И надеюсь когда-нибудь твою большую книгу, состоящую из таких вот рассказов, прочитать. Ты просто молодец. Дай Бог тебе здоровья и свершения всех твоих замыслов. Знаю: впереди у тебя - победа".

24 сентября 2011 года. Съезд «Единой России». Медведев выдвинул Путина. Путин — Медведева.
Все это вызывает оторопь. Неужели чувство неловкости этим хорошо образованным и вроде бы неглупым людям неведомо?
Медведев выразительно сказал на съезде: «Если мы будем работать также хорошо…» Это он фактически сам себе оценку выносит. Они — власть — работают хорошо. И валятся самолеты, и тонут корабли, и налоги на бизнес непомерные, и капитал бежит из страны, и страна по-прежнему сидит на нефте-газовой игле. И — все хорошо.
А наши замечательные актеры, спортсмены, музыканты (Машков, Валуев, Бутман…), которые стали делегатами съезда?..
Они что, ничего не видят? Не понимают, что происходит со страной?
Теперь ясно, почему задвинули Прохорова. После этого съезда «Единой России» могли возникнуть откровенные протестные настроения на выборах. И Прохоров (как в свое время Ельцин) мог бы набрать голосов не меньше любого номенклатурного начальника.
Не идеализирую Прохорова (он, как выясняется, тоже кремлевский проект — раз его так легко могли убрать с политической сцены), но тандему удивляюсь. Путин и Медведев (мне их даже жалко!) утратили главное: чувство реальности и чувство самосохранения. Они сами себя безжалостно загоняют в угол. Груз их ответственности все выше, а решения проблем не наблюдается. Примерно об этом (о нерешенных проблемах), кстати, хорошо говорил «единоросс» Федор Бондарчук. А Путин на этом же съезде уже вспомнил про диссидентов.
Круг окончательно замкнулся.
…Какое счастье, что я никогда не был ни в какой партии!

2 сентября 2011 года я стал дедушкой. Внучку назвали Катинкой. Такое польское имя.
Она родилась в Берлине в 22.45.

5-11 сентября был в Коктебеле на фестивале поэтов. Организовано было все превосходно.

Что такое Волошинский фестиваль­2011? Это гигантский форум поэтов, приехавших из десятков зарубежных стран. Это Дом великого поэта Максимилиана Волошина. Это Черное море и Карадаг. Это Владимир Полетавкин, Андрей Коровин и Наталия Мирошниченко, главные вдохновители и организаторы форума, работающие как целое министерство культуры.
Это Мария Ватутина, которая стал лауреатом Главной Волошинской премии, это литературные семинары Бахыта Кенжеева, Леонида Бахнова и Светланы Василенко (мы с президентом Академии Зауми Сергеем Бирюковым тоже вели семинар. И обязательно напечатаем в «Детях Ра» некоторых его участников), это встречи и выступления, общение с друзьями и публикой.
Это легендарный смогист Владимир Алейников, который живет в Коктебеле уже 47 лет.
Это замечательный поэт и редактор Марина Саввиных, которая не пропустила, по-­моему, ни одного литературного вечера, стараясь найти новых авторов для своего журнала «День и Ночь».
Волошинский фестиваль — это восхождение в горы.
Это невероятные крымские вина и коньяк «Магарач», от которых поутру не болит голова.
Это футбольный матч между поэтами и художниками, где, разумеется, победила дружба.
Это счастье. Краткое счастье, которое иногда все­таки посещает людей.
.

Есть люди, на которых держится земля. И это не метафора, не преувеличение, не красивые слова.
В наш век чистогана, наживы, безразличия и равнодушия друг другу, находятся личности: которым хочется сделать мир лучше. Один из таких людей — Андрей Юрьевич Коровин, замечательный поэт и подвижник, один из организаторов Волошинского фестиваля, который прошел в Коктебеле и Феодосии 5­-11 сентября.
Это был лучший фестиваль, на котором я когда­то был. Семинары, мастер­классы, культурная программа, конкурсы, выступления перед аудиторией… Все было организовано на высшем уровне. И главное, что фестиваль постоянно продолжается, в его орбиту включаются все новые и новые люди, которые помогают поэтам. Как здорово, что поэтов­участников публикуют престижные издания: «Октябрь», «Сибирские огни», «День и Ночь»… У авторов появляется востребованность, смысл в жизни, надежда на будущее… Как Коровин умудряется со всеми договариваться — для меня до сих пор загадка. Он всегда (внешне) спокоен, выдержан, доброжелателен, приветлив. И — удивительно креативен. У него постоянно новые идеи, которые, как ни странно, он умудряется реализовать, что сделать в стране, которая наплевала на культуру, очень тяжело.
Светлана Василенко:
— Андрей все делает как бы играючи, шутя, для него креатив — это не работа, а образ жизни.
Сергей Бирюков:
— Андрей — превосходный менеджер и замечательный поэт. Очень редкое сочетание.
Константин Кедров:
— Благодаря таким людям, как Андрей Коровин, в России не затихает культурная жизнь.
А ведь кроме Волошинского фестиваля, есть масса других проектов. Коровин регулярно проводит литературные вечера в Булгаковском доме, пишет статьи, рецензии. Он — первый секретарь Союза писателей ХХI века, заместитель главного редактора журнала «Дети Ра», член редколлегии журнала «Крещатик» и т. д.
Я очень рад, что в этом году ФГСН поддержал инициативу Андрея Коровина — и выделил средства на проведения Волошинского фестиваля. Было бы замечательно, если бы и другие фонды и государственные учреждения поддерживали инициативных, порядочных и творческих организаторов культурного пространства. От этого всем будем лучше.

Феодосия — один из самых красивых городов в мире.
Прекрасная набережная и старинные улочки, пляж и уютные кафе, домик Грина и галерея Айвазовского, приветливые люди и морской йодированный воздух.
Городу 2 тысячи лет. Он видел многое и еще многое увидит.
Удивительное дело — в Феодосии почти все говорят по-­русски, заграничным этот город назвать очень сложно. Россияне здесь охотно покупают дачи и квартиры. Цены (по сравнению с Москвой) более чем приемлемые. Двушка (44 м.) стоит примерно 40 тыс. долларов.
…В седьмом классе я учился в школе в Евпатории, много ездил по другим городам Крыма. Уже тогда полюбил Феодосию. Мне здесь хорошо. Я здесь дома.

Поэт и главный редактор журнала «Крещатик» Борис Марковский фотографирует своих друзей: Владимира Алейникова, Сергея Бирюкова и меня.
— Так, Вовчик, встань сюда. Улыбнись. Сержик, ты рядом с Вовчиком, Женчик, смотри в объектив, не крути головой…
Как это мило и хорошо — Вовчик, Сержик, Женьчик…
Меня так давно никто не называл.

Футбольная команда поэтов-волошинцев (участников Волошинского фестиваля) играл с командой местных художников.
Игра шла не на жизнь, а на смерть и закончилась вничью. 6:6. Нашу команду геройски выручал вратарь Сергей Жадан (капитан). В полузащите хорошо играл Вадим Муратханов, который организовал оборону. Мы с Шотой Иаташвили в меру своих сил пытались играть в нападении.
После матча к нам подошла одна милая литературная дама и сказала:
— Ребята, вы так здорово играли, я вами восхищаюсь, вы прекрасны! Непонятно только одно: зачем же вы еще стихи пишете?
Ну что сказать? Дама права: в футбол мы действительно играем лучше…

Очередной номер журнала «Дети Ра» (№ 10, 2011) будет посвящен трехстишиям. Жду трехстишия от авторов.

Приснился сон, что я написал неплохое стихотворение. И что с ним делать? Во сне рискнул его отправить главным редакторам журналов поэзии «Дети Ра», «Футурум АРТ» и «Зинзивер». Потом проснулся: ба, что же я сам себе посылаю стихи? Совсем спятил?
Увы, больше их мне послать, кажется, некуда.

О чем думают мужчины, глядя на женщин в метро, я знаю.
Мне интересно — о чем думают женщины.

Моя диссертация о поэзии — это коллекция маленьких рефератиков. Они нужны мне. Возможно, только мне. Когда пишу, начинаю понимать то, о чем пишу. В общем, это вид самообразования. Не более того.

Очередной номер журнала «Дети Ра» (№ 10, 2011) будет посвящен трехстишиям. Ждем трехстишия от авторов.

Предлагаю переименовать Москву.
Хорошее, по-моему, название — Собянинск.
Или, например, Плиткоград.

В Конфуцианстве есть понятие «Жень». Оно означает человеколюбие, милосердие.
Мне нравится мое имя.
Еще в Конфуцианстве важный постулат: никому ничего не доказывай, тем более, если вопрос уже решен.
Говоря по-русски, не надо после драки махать кулаками.

Величайшая глупость украинских властей — посадить Юлю в тюрьму. Даже если она тысячу раз виновата. Из виноватой она автоматически становится невиноватой. Почти святой. Потому что гонима, потому что пострадала. Потому что баба, наконец. Битая баба.

Никита Михалков выступает по ТВ и полчаса, наверное, с упоением рассказывает о том, как он снимал свои фильмы (например «Без свидетелей»), как работал с актерами, гримерами, т. е. на примере с о б с т в е н н ы х картин рассказывал о профессии кинорежиссера, которую он — цитирую! — «любит и знает».
Я не представляю ситуацию: выходит на сцену Белла Ахмадулина и начинает рассказывать о том, какие метафоры и эпитеты она употребляла, когда писала свои стихи.
Михалков, увы, не видит себя со стороны, не понимает, насколько он смешон в собственном (неприкрытом!) самолюбовании. Никита Бес-огон.

Чиновники должны быть хорошими актерами. Они должны играть роль людей, которым небезразличны судьбы других людей. А это вообще — во всем мире! — встречается редко, а среди наших властьпредержащих мне известны единичные случаи.
Ясно, что цель чиновников одна — деньги. А нужно играть, лицедействовать, врать… Говорить красивые слова. Иногда чиновникам это даже удается. И мы, обыватели-идиоты, верим, идем у них на поводу.

Ко мне в редакцию пришел в гости один народный целитель, по совместительству он писатель. Рассказывает, как он общается с Иисусом Христом.
Спрашиваю:
— О чем выговорите?
— Да обо всем. Вот тут я похудеть собрался. Спросил Иисуса, что мне делать? Он ответил: «Серега, прекрати есть котлеты!»

Лариса Гузеева ведет передачу по ТВ. Я иногда смотрю эту жутковатую передачу, иногда смотрю «Жестокий романс», где она божественно играла главную роль. Это какие-то разные люди.

Полно юмористических игровых передач. Такие анекдоты в действии. Все содрано с «Городка» Стоянова и Алейникова.

Составитель антологии актуальной поэзии (В. М.) выбрал одно мое стихотворение. И попросил прислать комментарий.
Вот что получилось. Мне кажется, комментарий (я его переделал из старого верлибра) больше похож на стихи, чем сами стихи.

Журналистка из Америки спросила меня: «А что такое поэзия?»
Я не стал отвечать. Я думаю: она не поняла бы меня.
Поэзия — это моя мама, никогда ни на что не жалующаяся. Поэзия — это картины Модильяни, «Темные аллеи» Бунина, Второй концерт Рахманинова, ближний бой Майка Тайсона, панда забирающаяся на дерево, касатки выныривающие из океана. Поэзия — это вечер в Быково, с той невероятной двадцатилетней чаровницей, которая потом чуть не погубила меня. Это подросток уступающий место в метро старушке. Это «поехали» Юрия Алексеевича Гагарина. Поэзия — это яблони и черешня в саду Саши Радашкевича. Это памятник Пушкину в Вильнюсе, который установил Юра Кобрин. Это картины Валеры Мишина. Это министр поэзии земного шара Николай Свентицкий. Это батоно Володя Саришвили, переводящий замечательных грузинских поэтов на русский язык. Это премия «Поэт» которая присуждена Виктору Александровичу Сосноре.
Поэзия — это… А что же тогда печатают журналы поэзии и различные современные антологии? На этот вопрос ответит время. Только время. А я пока помолчу.

«То, что два дня происходило в зале заседаний этого суда, к сожалению, стало наглядным свидетельством разрушения нашей правоохранительной системы, и иначе как вызывающим раздражение спектаклем я это назвать не могу», — сказала Слиска «Интерфаксу». Она уточнила, что в данном случае выступает «не за Лебедева», а против дискредитации российской судебной системы. [...]

«Если отказываете в УДО, назовите веские причины для такого решения. Может быть, они и есть. Но нельзя же всерьез воспринимать те, которые были приведены на заседании, — будто бы на «ты» назвал какого-то начальника в колонии, потерял арестантскую робу… Как юрист, я не считаю эти аргументы вескими для отказа в УДО — не важно, Лебедев это или кто-то другой», — сказала Слиска.

То, что это — не основания, а «мелочные придирки», видно всем — а за данным судебным процессом следят не только в России, но и за ее пределами, так как известно, что это дело имеет определенный политический фон, отметила вице-спикер.

Правильно сказала Слиска.

«В случае, если Андерс Брейвик будет признан вменяемым, и следователям удастся доказать в суде его вину, 32-летнему норвежцу грозит тюремное заключение на срок до 21 года».
Это бред.
В данном случае наказание должно быть пожизненным.

Володя Алейников прислал 24.07.2011 стихотворение:

Пишет Марина Савиных в журнале «День и Ночь», № 3, 2011:
«А те, кто моложе? Вспоминаю Алёшу Караковского, Серёжу Арутюнова, Максима Лаврентьева, Машу Полянскую... наконец, неутомимого подвижника, который иногда представляется мне прямо Зевсом каким-то Олимпийским, Женю Степанова... Это — новые люди! Много и толком знающие, внутренне свободные, бесстрашные, целеустремлённые... словно специально вызванные к активности вот этой предгрозовой метафизикой, которая явно и неявно питает их своей энергией. Очень разные. Трезвые (иногда — до мрачного сарказма). Ироничные (иногда — до откровенного «стёба»). Без эгоцентрических предрассудков (что, пожалуй, самое главное). Но и без наивных упований на всесилие жизненного самотёка. Умеющие делать дело. И то, которое «бизнес». И то, которое — «благо».

При этом — очень живые, очень сложные... Очень люди.

Становится легче дышать при мысли, что они есть.

Нас не так мало, как может показаться среднестатистическому телезрителю или обозревателю блогосферы. И, в общем, ничего, что между нами чаще всего — сотни и тысячи километров физического пространства.

Мы найдём друг друга. Мы возьмёмся за руки. И тогда...»

Прочитал № 3 журнала «День и Ночь» от корки до корки.
По-моему, «День и Ночь» стал лучшим литературным журналом России. Серьезное издание, солидное.
Савиных, Стрельцову, Астраханцеву, Кузнечихину удалось собрать самых разноплановых авторов — Кушнера и Беликова, Яснова и Есина… И многих-многих других.
И все они здесь смотрятся органично, естественно, не противореча друг другу.
Я горд, что и мои скромные сочинения здесь пришлись ко двору.

Постоянно смотрю телевизор (новое мое увлечение!). Особенно люблю мультики. Недавно опять показывали «Ну, погоди».
Замечательная сцена: едет зайка, читает журнал «Овощи».

Медведев выступает в Германии.
Говорит: «Я решу: быть мне президентом, или не быть?» (Цитирую по памяти, но за смысл ручаюсь.)
Про в ы б о р ы он не говорит. Решит он. И только он.
Что это? Оговорка? Или что-то совсем запредельное? За нас уже все решили? И даже не скрывают это?

Путин выступает на каком-то заводе. Рассказывает о Народном фронте. Потом слово предоставляется рабочему этого завода. Тот говорит о том, что заводчане вступили в Народный фронт, а затем просит Путина рассказать о нем поподробнее.
Так ты сначала узнай поподробнее, а потом вступай.
Удивительно. Как это все показывают по ТВ, совершенно откровенно дискредитируя Путина? За что Путин платит деньги своим пиарщикам?
Заставь дурака Богу молиться, он и лоб расшибет.

24 июля 2011. По ТВ передача, посвященная Высоцкому. Чудовищно поет песню Владимира Семеновича актер Дюжев. Ни голоса, ни харизмы, ничего… Пустота. Но самое чудовищное другое: Илья Резник читает стихи о Высоцком. Ну, нельзя графоманов выпускать читать стихи. Пишет песенки г-н Резник, вот пусть и пишет. Но стихи-то тут причем?!

23 июля 2011. Леонид Якубович говорит по ТВ об Андрее Макаревиче: «Это замечательный (или даже какой-то другой эпитет он употребил!) поэт.
Господи, прости мою душу грешную, но я скажу то, что думаю: Андрей Макаревич вовсе не поэт. Нет у него ни одного стихотворения, которое можно было бы считать самостоятельным произведением — без музычки (тоже, прямо скажем, попсовой).
Впрочем, Якубовичу, конечно, виднее.
Вообще, ситуация страшная: люди, не имеющие к культуре н и к а к о г о отношения, воспринимаются несчастной одураченной публикой как большие художники.

Собрал новые о себе комплименты. Видимо, старею.

Евгений Степанов — прирожденный лирик. Тонкий, глубокий. За его вклад в развитие русской литературы Правление Московской писательской организации награждает Евгения Викторовича Степанова Премией и медалью имени Антона Павловича Чехова.

Господь ничем не обделил этого человека.
Главное, что есть у Степанова, — это мощнейшая энергия. А поэзия — это и есть, прежде всего, энергия. Мне интересно наблюдать за проектами Евгения. У него они практически все получаются. А если не получаются, то это тоже интересно. Вообще, мы все — современники Евгения Степанова. И это неспроста. У Жени были и есть замечательные учителя. Он у них учился и учится. Вот ему сейчас сорок пять лет, а с Сергеем Бирюковым, президентом Академии Зауми, он дружески общается с 1981 года, почти двадцать восемь лет.
У Степанова недавно вышла новая книга стихов “Две традиции”. Очень точное и правильное название. Есть традиции — Ивана Бездомного и Николая Новикова. Вторая, просветительская, и присуща Степанову, он есть воплощение новиковской традиции в литературе. Он издает, публикует статьи, просвещает. Не учит, нет, но дает пищу для размышлений…

Евгений Степанов относится к тем людям, которые не дадут человеку пройти незамеченным. Он ищет, находит таланты во всех уголках и весях. Его журналы, конечно, оздоровили наш литературный процесс.

Книжное сообщество знает Вас как опытного издателя новой России. Приятно отметить, что “Вест-Консалтинг” находится в рядах Ассоциации книгоиздателей России — старейшего профессионального издательского объединения. Вы создали и возглавляете издательство особого рода, миссия которого — представление на страницах сборников, альманахов и журналов лучших поэтов России и тех, кто пишет о поэзии. Вы — не только издатель поэзии. Ваши опыты в стихах хорошо известны читателям и критикам. Преуспели Вы и на поприще науки. От души желаем Вам радости и вдохновения! Крепкого здоровья и благополучия Вам и Вашим близким!
Президент Ассоциации книгоиздателей России

У него сильный аналитический ум и его диалог с миром – источник его творчества. Вслушайтесь;

42 года
Печка на даче, кровать, стихи Георгия Иванова…
И – попросить у Бога отсрочки…

Евгений Степанов – мечта современного писателя. Он литературный агент, владелец издательства, литературный критик.
В бизнесе его отличает, прежде всего, честность – свойство, не присущее современной своре на книжных рынках России. Неоднократно в своей жизни он начинал с нуля – свидетельство мужества и философской стойкости, достойной Сенеки.
Я считал себя состоявшимся писателем – два десятка книг за спиной, но, прочитав Евгения Степанова, понял, что есть области литературы, мной неосвоенные, но очень интересные.

Говорить о Степанове на публике мне неимоверно тяжело. Всё равно что рассказывать историю старшего брата и взаимоотношений с ним. Кому, зачем? Это мое, личное. Мы были вместе, когда создавался “Футурум АРТ”, мы вместе сегодня и так будет, пока он захочет, чтобы так было.
Нас познакомила десять лет назад Татьяна Александровна Бек, которая была другом Степанова, а моим учителем.
Скажу о его стихах: меня каждый раз пронзает чувство даже не двойственное, а тройственное, если не четверичное. Тут и досада, что вот здесь якобы не доведено, не дожато, тут и - хо-хо! - довольство, что там как раз якобы дожал и довел, и это чувство какое-то соглядатайское, ревнивое, не смыкающее глаз. Право слово, редки на земле люди, и вы знаете об этом, о сидящие здесь, стихи которых вызывали бы чувство чуть ли не собственности, чуть ли не взаимосделанности. Единственное, чего нет в моей смеси чувств по отношению к стихам Степанова, - равнодушия: эдакого дальнеприятельского сытого благорасположения - мол, хочет упражняться, пусть, сойдет как угодно. Нет, не сойдет! Не сойдет и не может сойти - "как угодно". Степанов мужественен, сентиментален, насмешлив, в стихах предпочитает спирт, напор, и его нетерпение делает его озорником, подбежавшим к органу - ух как здорово, педаль, педаль, аккорд! - трагедия познающего сказывается как раз там, где нужно дослушать звук своей души до конца, проследить, как он не улетучивается, не замирает, а длится бесконечно, и из безмерной дали приходит на него чей-то ответ.
Кому как не мне знать, как мало у Жени времени на стихи! Но это не оправдывает ни его, ни меня.
Мало времени на то, чтобы плюнуть на все, забыть про все, уединиться не где-то на подмосковной даче, а, как писали, "отринуть", да так, как не снилось поэту и первой величины - представить, что остался последним на земле представителем вида и должен ответствовать за него.
И вот такого отрешенного Степанова я представить себе не могу. Он всегда будет думать о жене и дочке, о родителях, о друзьях, он будет напряженно ждать реакции на то, что делает, пытаться собрать еще один номер журнала, еще одну книжку - не свою. Это натура, ее не перебороть. Он не может ждать, что завтра сделают за него.
Именно поэтому я запретил себе любить Степанова за то, что он всех печатает, со всеми говорит, всем делает биографию. Я избрал зоной своей незримой ответственности то, что он делает в стихах, и здесь я прав.
Когда получается “Плачет Егорка Прокудин...”, я чувствую, что побеждаю вместе со Степановым, но когда строки его коротки, ползут вниз, я проигрываю вместе с ним и вместе с его нетерпением.
У НЕГО ДО СИХ ПОР ЛОМАЕТСЯ ГОЛОС. До сих пор. Вот какой вывод я делаю из всего прочтенного у Степанова. Он говорит то басом, то дискантом, но истинный его голос - лирический тенор. Сколько сентиментальных, прекрасных стихов он не сделал именно потому, что подросток стесняется ломки голоса, воображая, что именно его-то, как младшего, и не дослушают, на него-то внимания и не обратят.
Повторяю, Степанова нельзя любить за то, что он добр и светел, обращен к людям всеми своими гранями. Нельзя. Такая любовь словно куплена, держится на взаимообразии дружеских жестов, она подменна, она недостойна существования. Только стихи, только голос.

Мой друг Евгений Степанов — человек колоссальной энергии. И, конечно, это человек поэтической и душевной тонкости. В 1990-е годы попавшая в исторически сложное время русская литература выявляла самых стойких, крепких, терпеливых, и Степанов — один из них. Сейчас он находится на пике своего человеческого и творческого успеха.

У Евгении Викторовича Степанова золотое перо и золотое сердце. Он почему-то с вниманием отнесся к моему бумагомарательству. Всегда дает ценные и точные советы в плане редактуры.

С Евгением Викторовичем Степановым я познакомился более двадцати лет назад. Он тогда активно печатал переводы с болгарского языка в журнале “Дружба”, где я работал.
И вот не так давно я прочитал в его Дневнике теплые слова в свой адрес. Мол, Сева Кузнецов поддерживал молодых поэтов — давал подстрочники. Это дорогого стоит. Не забыл, помнит. Мне кажется, Женя, вообще, ничего не забывает. Есть у него такая черта.

Какие личные и профессиональные качества привлекают меня в поэте, писателе, журналисте, издателе Евгении Викторовиче Степанове?
1. Обязательность. Верность своему слову.
2. Умение дружить и искренне радоваться удачам и успехам других литераторов.
3. Высокий профессионализм и тонкая творческая интуиция.
4. Терпимость. Умение общаться с разными людьми. Настойчивость в достижении поставленных высоких целей и задач.
5. Простота изложения литературного текста. Искренность. Постоянный поиск новых форм в литературном творческом процессе.
6. Отсутствие пафоса (самоирония).
7. Богатый опыт в литературной, полиграфической и издательской работе.

был Евгений Степанов – «миру людскому под стать». Э нет, не под стать – «иначе!», как сказал бы Пушкин. Если говорить о литературном, журнальном «мире людском», то представители этого мира в основном работают как при социализме: ходят на работу в давным-давно созданный кем-то журнал… или, допустим (при неважной финансовой ситуации) стараются «вытянуть» его на себе… отвечают за свою часть работы… получают зарплату… А Степанов всё начинал с нуля, сам создавал брэнды: в их числе – журналы «Дети Ра», «Зинзивер», «Футурум Арт», газеты «Литературные известия», «Поэтоград»… и так далее; сам организовывал всю хозяйственную деятельность. Без его изданий невозможно представить современный литературный ландшафт. (А что было раньше, когда не было этих газет-журналов, на их месте: тьма? провал?)
Поэт, прозаик, литературный критик Евгений Степанов в условиях диких капиталистических джунглей (кажется, именно так он назвал условия, в которых работает) добывал и добывает деньги для того, чтобы нести их в литературу.
Вот стихотвореньице – так сказать, из раннего:

Именно так: идти вперёд, замахиваясь на непосильное, на невозможное, которое оказывается… посильным и возможным. Для таких, как Евгений Степанов, основатель Союза писателей ХХI столетия.

На данный исторический момент я бы не забывал о "наследнике Бурича" — Евгении Степанове — поэте-нонкомформисте, взявшемся, в качестве издателя, за гуж абсолютно не тиражируемой дисциплины — поэзии. Но дисциплина, по Кришна Мурти, это любовь, которая, как и всякая дисциплина (предмет познания), подлежит кропотливому изучению. Бог в помощь.

Я опять, точно наркоман, смотрю телевизор. Подключил антенну и тупо наслаждаюсь…
Путин все время торчит в экране, точно кинозвезда.
Понятно, что он идет на очередные президентские выборы.
Медведев тоже хочет, но у него, как говорил Папандопола, нема золотого запаса. Полагаю, шансы его невелики.
Интервью Познеру дал Михаил Прохоров.
Очень умный, дельный человек (я сейчас о Михаиле Борисовиче).
На оппозицию смотреть без слез нельзя.
Борцы с коррупцией Касьянов, Немцов…
В народе до сих пор говорят: «Миша – два процента…»
Все это не столько смешно, сколько грустно.
Реально новых людей (кроме Прохорова) нет.

Проханов выступает по «Эху Москвы». Говорит: «Мне звонят…» (Ударение на первом слоге). Все, я больше слушать не могу. Ну, ты же писатель, научись говорить правильно.

Валентина Ивановна делает хорошую мину при плохой погоде.
Ее убирают с невероятно хлебной должности, а предлагают роль свадебного генерала.
Она, видимо, сама не знает, за что ее так.

Когда же я отдам долги?
Всю жизнь живу в долг, точно американец.

11.07.2011. Ездил на дачу к Диме и Нине в Купавну.
Пили, ели, говорили, играли в пинг-понг.
Сосны, березы, собака.
Какое-то невероятное счастье.
Дима очень хорошо играет. КМС. Обыграл меня.

17.07.2011. В Удельной опять отключили Интернет.

Она позвонила и сказала: «Я помню, я ничего не забыла, но я не могу. Он сейчас в Москве…»
Уже хорошо. Меня помнят.

Подправил давешнее стихотворение. Точнее, вписал то, что было в листочках.

День рождения 5 июня 2011 года (47 лет) встретил на работе. Приехал ко мне отец и поздравил. Звонили Наташа и Настя, мама. Поздравило еще много моих прекрасных друзей – Сергей Бирюков, Марина Кудимова, Юра Милорава, Лена Саяпина, Наташа Рубанова, Андрей Коровин, Люба Красавина, Игорь Коновалов, Люба Леонтьева, Саша Вепрев, Люба Щербинина, Диана, Игорь Коновалов, Сережа Арутюнов, Саша Малов, ребята с работы и многие другие.
6 утром улетел в Грузию. Летели через Киев. Встретил в аэропорту Сергея Ивановича с супругой, отца Владимира и Олесю.

Прилетели в Батуми. Город за год сильно преобразился в лучшую сторону. Понастроено множество гостиниц – Кемпински, Рэдиссон и т. д. Все ухожено, красиво. В общем, зарубежные субтропики, заграница. Саакашивили сумел обойтись без России. Надо это признать.
Однушка в Батуми в строящемся доме с видом на море стоит 28 тыс. долларов (это 35 метров).

На фестивале много замечательных людей – Николай Свентицкий, Алена Деняга, Саша Радашкевич, Юра Юрченко, Володя Вебер, Сергей Иванович Чупринин, Елена Скульская, Юрий Евгеньевич Ряшенцев, Бахыт Кенжеев, Саша Кабанов, Юлий Ким, Олеся Николаева, отец Владимир Вигилянский, Лида Григорьева, Равиль Бухараев, Шота Иаташвили, Ника Джорджанели, Бесо Хведелидзе, Володя Саришвили, Маквала Гонашвили, Валя Поликанина, Олег Воловик, его супруга Ксения Захарова-Воловик, Вадим Муратханов, Евгений Абдуллаев, Лена Исаева, Лена Иванова-Верховская, Паша Лукьянов, Таня Перцева и многие другие. Очень хорошая компания.

Общался в основном с Сашей Радашкевичем, Юрой Кобриным, Володей Вебером, Юрой Юрченко, Володей Саришвили, Пашей Лукьяновым.
Замечательно рассказывала истории Елена Скульская, Равиль Бухараев.
Роскошь общения.

Отец Владимир заболел. И они с женой улетели домой. Очень жаль.

Показали нам одну гигантскую гостиницу, строящуюся в Батуми.
— Это на деньги одного из бывших вице-мэров Москвы, — сказал мой знакомый грузин. – Здесь это все знают.
Да и мы, конечно, знаем, что бедных вице-мэров не бывает.

Самые оживленные беседы проходят во время еды.
Юра из Вильнюса.
— Не было русификации в Литве. Было телевидение на литовском, газеты на литовском. На русском газету было открыть очень сложно.
И русских никогда в Литве не было много, и сейчас только 3%.

Алина из Азербайджана.
— О какой советской колонизации можно говорить? Все в нашей республике были сыты, одеты, с хорошим образованием, хорошей медициной.
Колонизация произошла сейчас.
Русский язык не продавали, а давали.
Сейчас английский язык продают. Все курсы – платные.
Горбачев, который расчленил страницу, получает орден в России.
Это умопомрачение. А Нобелевская премия мира… Ведь при нем СССР оказался залит кровью.
Говорят: это плата за демократию… Взрывы, террор… Не хочу я такую плату, я уж лучше тогда марксизм-ленинизм буду изучать. Все постигается в сравнении.

Саша из Франции.
— Америка всех учит. А какую культуру она дала? Макдональдс, Коса-кола, голливудские боевики…

Выступали поэты из разных стран в батумском театре.
Я прочел такое стихотворение.

…Следом вышел упитанный парень в огромных черных ботинках и сказал:
— Как тут нам объяснили, журналы поэзии печатают неизвестно что.
Потом он гордо показал свой журнал поэзии. И прочитал одно стихотворение молодой поэтессы, свой перевод украинского поэта, богохульное и жутковатое сочинение, и собственное (несомненно запоминающееся!) стихотворение.
Народ растерялся и не стал аплодировать.
Парень в ботинках обиделся. Потом начал что-то еще говорить.
Ведущий его одернул. И парень в ботинках, на радость людям, умолк.

Томаз — батумец, государственный служащий. Познакомились мы с ним в бане. Там и разговорились:
—Удивительно, но факт: коррупции в Грузии нет. Всех воров в законе убрали, контроль за чиновниками страшный. Полицейский, севший в тюрьму за взятку, не имеет право на амнистию. Зачистка у нас произошла как в 37 году. Посадили многих.
Батуми сейчас развивают как туристический центр.
Я выпил немного пивка и спросил:
— А зачем Америке Грузия, в частности, Батуми?
— Как зачем?! А порт, а военная база?! Отсюда самолеты могут летать бомбить другие страны, например Ирак.
— А, понятно, — согласился я.
— А как в целом к русским сейчас относятся грузины?
— Очень хорошо. Ничто нас не может поссорить. Никогда ты здесь не услышишь в свой адрес плохого слова.
Потом речь пошла о недвижимости.
— Квартиры дешевые, — сказал Томаз, — Однушку можно купить за 18 тысяч, трешку за 35, дом за 50 тысяч долларов. Правда, у нас тут часто дожди. Настоящие субтропики там — в Сухуми.

Тариел — огромный лысоватый мужчина. Очень похож на сицилийца (в прямом и переносном смысле). Характерная внешность: нос, подбородок… Не работает. Пишет стихи. 20 лет провел в России, Италии, Греции и Египте.
Тариел тоже поддерживает Саакашвили.
— Мы сейчас свободны. Такого в Грузии никогда не было.

Ведущий сказал, что хотел бы обсудить три темы:

1. Как мало в современной поэзии поэтов-космистов!
2. Как мало в современной поэзии поэтов-лириков!
3. Как мало в современной поэзии поэтов, пишущие простые стихи!

Некоторые участники семинара вышли и стали читать свои стихи.
Ну, это, как говорил Машков в фильме «Охота на пиранью», нормально.

Лучше всех выступил Юрий Евеньевич Ряшенцев, который призвал всех поэтов (и прежде всего, себя самого) строже относиться к собственным сочинениям.
Ряшенцеву восемьдесят лет, но он, слава Богу, бодр, энергичен, выглядит лет на 55. Удивительно!

Николай — русский, родившийся в Тбилиси. Поддерживает Саакашивили.
— Грузия развивается невероятно. Коррупции нет. Строительство гигантское. Деньги привлечены огромные. А это работа. Деньги найти совсем непросто.
Скоро в Батуми будут песчаные пляжи. Президент сказал – значит, так и будет. Он никогда слова на ветер не бросает. Он гениальный человек.
— А почему же выступает оппозиция?
— Как почему?! Власти хочет, денег хочет!

Ехал в автобусе с одним грузинским поэтом. Он был нервен и зол, беседуя с одним моим русским приятелем:
— Никогда у Грузии не было более страшного врага, чем современная Россия.
Она отняла у нас треть территории. Абхазия – это наша земля.

Вечер проходил в центральном кинотеатре города. Пришли учителя русского языка, другие представители интеллигенции. Очаровательные девочки в мальчишеских костюмах танцевали зажигательные грузинские танцы.
Русские и грузинские поэты читали стихи.
Я прочитал два маленьких стишочка.
Одним из последних на сцену вышел уже известный вам парень в огромных черных ботинках и сказал:
— Вы прослушали сегодня стихи, некоторые замечательные, а некоторые посредственные. А сейчас я вам почту хорошие стихи из своего журнала.
И показал всем свой журнал. Потом начал читать. Неожиданно его перебили, сказали, что пора закругляться, мол, скоро начнется киносеанс.
Не слишком удачливый парень в больших черных ботинках все равно проявил героизм и мужество и дочитал стихи до конца.
Потом на сцену вышла хрупкая и милая Хелена Томассон (Швеция). Ей осталось прочитать только одно стихотворение.
Она выступила, и мы все поехали домой.

Борис Херсонский говорит, глядя на мой фотоаппарат Canon:
— Евгений, у нас с вами много общего. Мы с вами канонисты, а не никонианцы. У меня точно такой же фотоаппарат, как у вас, — Canon.

Выступает одна не самая, прямо скажем, сильная поэтесса.
Евгений Абдулаев зажимает уши руками
— Что такое, Женя?
— Ну, у меня же родители — музыканты

Тамара – частный предприниматель.
Познакомились мы с ней в баре.
Она рассказала о своей жизни:
— Три года назад мы платили за палатку в центре города 100 лари за аренду квадратного метра, потом 250, сейчас 360. Холодильники ставить не разрешают даже на той территории, за которую мы платим. Вчера пришли какие-то мужики, сказали: убирайте холодильники, мы будем здесь продавать свое мороженое. Если будете сопротивляться, мы вас устроим веселую жизнь…
Как здесь работать?! Как выжить?! В Батуми сезон два месяца в году. Остальное время — дожди. Наверное, нам придется отсюда уезжать…

Гуляли с Пашей Лукьяновым и Сашей Герасимовым по ночному Батуми, в его злачных местах. Они напоминают Тегеран в 43 году, если верить известному фильму Алова и Наумова Трущобы, ночные рынки. Проститутки.
Но рядом высокие и красивые новые дома. Сочетание не сочетаемого.

Теймураз — подвыпивший мужчина из бара:
— В Тбилиси живет мама Путина. Она ему в 2008 году сказала: «Володя, не надо бомбить Тбилиси». И он послушался. А вообще, у Путина 100 миллиардов долларов. Он самый богатый человек в мире. Мы его не любим, но уважаем.
Потом Теймураз еще что-то говорил, но мы и сами напились. Мы его уже не слушали.

Ездили на рынок с Надеждой Рейн и Валерой Купка.
Надежда купила картину, а я грузинские значки — для отца.
А Валера ничего не купил.
Рынок вообще-то слабенький. В других мировых столицах блошиные рынки более интересные.

Прогресс в Грузии есть, строительный бум во многих городах. Грузины сумели преодолеть кризис. Они нашли колоссальный рынок сбыта на Украине. Туда они поставляют вино, фрукты.
Главный партнер теперь — США. Американцы дают деньги. Дают в долг. И, конечно, Грузия попадают в долговую яму, что не есть хорошо.
Зачем американцам Грузия?
Им нужна военная база, откуда можно контролировать Иран, роскошный порт в Батуми.
То, что произошло между Россией и Грузией, я расцениваю как крупнейшую гуманитарную катастрофу ХХI века. Ближайшие страны, у которых единая доминирующая религия, оказались сначала в состоянии войны, а потом разрыва дипломатических отношений. Это грех на наших нерадивых правителях. Тяжкий грех. Но простые люди тут ни при чем. Мы по-прежнему любим друг друга. И не позволим, чтобы нас разлучили. Именно поэтому работает Николай Свентицкий и устраивает поэтические фестивали, именно поэтому мы хотим сейчас возродить грузинские журналы, которые выходили на русском языке. Именно поэтому мы не имеем права на отрицательные эмоции. Мы имеем право только на любовь.

Владимир Дмитриевич Алейников неожиданно прислал фрагмент статьи обо мне. Конечно, тут же тщеславно печатаю в Дневнике.

Евгений Степанов — былинный человек литературного и жизненного подвига. В условиях нашего нынешнего "как бы времени" — это личный героизм самого высокого ранга, ясное понимание собственного пути, подвижничество, самоотверженность, одержимость работой, неизменная самоотдача, подлинное горение, искреннее желание и редкостное умение - совершать поступки, делать для людей, и особенно для своих соратников, людей творческих, разнообразные, непрерывной чередою продолжающиеся в настоящем времени и уже устремлённые в грядущее, чтобы вызвать изумление потомков, благородные, добрые дела. Он — человек созидающий. Он — по Хлебникову — из творян. Его жизнь — сплошное, непрерывное творчество, какого-то вселенского масштаба, не признающее запретов и границ, отважное, многогранное, поддержанное осознанием собственной правоты. Творить, создавать — не только призвание, но и великий дар. Он фантастичнее всех моих современников. Дон-Кихот, мечтатель, порывистый, мятущийся, ранимый, впечатлительный, принимающий всё близко к сердцу, но вынужденный сохранять внешнее спокойствие, во что бы то ни стало держаться, — и трезвый, умный, по-настоящему образованный, по-особому, по-хорошему, очень по-русски, деловой организатор, строгий руководитель созданных им структур, ставящий перед собою всё новые задачи и осуществляющий их, воитель, упрямо идущий к желанной победе, хранитель человечности — везде и во всём. Есть в нём поистине сказочный магнетизм. Потому-то к нему, на его свет, отовсюду тянутся отечественные и зарубежные поэты и писатели. И этого спасительного света — хватает на всех.
Евгений Степанов — замечательный, крупный, уникальный русский поэт и писатель. В книгах своих движется он вперёд, вглубь и ввысь. Это и делает их значительным явлением литературы. В этих книгах жива сама явь, со всеми своими проявлениями. Всё, написанное Степановым, существует в стихии русской речи и останется в ней навсегда.

4 мая, в 18.00, ходил в школу № 456, мою родную московскую школу, которую закончил ровно 30 лет назад.
Из одноклассников не пришел никто.
Разговорился с одним поддатым и толстым стариком, оказалось, он закончил на 3 года раньше нас. Он рассказал какие-то новости об учителях.
В общем, все грустно.

В выходные отдыхал, немного работал на себя. Чуть-чуть редактировал старые стихи, как говорил мой покойный друг Миша Поздняев, вправлял суставы.
Смотрел «Приключения Шерлока Холмса…», «Еще раз про любовь», спал, ел, вычитывал «Детей Ра», «Знание-сила. Фантастика», книгу обнинских поэтов, в офисе делал ремонт (он почти завершается).
«Еще раз про любовь» (реж, Натансон) — абсолютно современный фильм, ни на йоту не устаревший. Типичные московские (случайно-неслучайные!) отношения. Он (Лазарев) живет один, она (Доронина) — с мамой. Встречаются, не понимают друг друга, обижают… Начинают понимать, когда уже поздно. Когда один уходит. Навсегда.
Очень сильный фильм.
Вот мое давешнее стихотворение. Поправил в нем одну строчку.

17 лет (с рождения) я прожил в Кусково (архитектурно-художественный ансамбль ХVIII века, Юго-Восток Москвы). Там родился, крестился, школу закончил, женился, с дочкой гулял. И всегда там писал стихи. Или писал стихи о Кускове, когда жил в других местах. В основном это очень давние — ранние! — стихотворения.

Шесть лет я прожил в провинции. В областном центре, районном центре, работал в сельской школе. Там тоже вел стихотворный дневник.

В 1992 году я познакомился в Америке с одной загадочной женщиной. Она родилась в Нью-Йорке. Ее отцом был швед, а мама — женщиной из индейского племени Онайдо. В момент знакомства нам было по 28 лет. Встреча эта стала для меня очень важной и растянулась на несколько лет. Все эти годы я вел дневник. Чаще всего — рифмованный. Дневник чувств.